Как бы я ни старался, что бы ни придумывал, мне не вывернуться из этой мерзости, презираемой обществом заслуженно и откровенно.
Куда же я, мерзавец, денусь?
Пройдя – задень, скажи.
Противная попытка знакомства пожилого с юной. Разврат и возраст тут слились.
Заговори и говори.
И все увидят, как он пристает, и оплетает, и дурманит.
Чем, спрашивается, кроме денег, может быть полезен?
Вино, икра, коньяк?
Что он такого хочет от нее?
Вот именно.
Загадка полная.
Что в ней его прельщает?
Как он берет морщинистой рукой ее ладошку – ужас!
Но у него другой ладони нет.
И пожимать морщинистой рукой ему приходится, и прижимать к морщинистой щеке, и щекотать холодным носом.
Ну нету ничего другого.
Все износилось.
Только голосом и лишь по телефону он может завершить свой умысел.
Уже не мысль, не замысел, а умысел.
Он обречен, куда бы ни пришел: в тусовку, дискотеку, ночной клуб.
Приход зачем-то пожилого человека.
Уход зачем-то пожилого человека – знак всей компании, что можно веселиться.
На танцах старше всех.
В автобусе – садись.
В больнице – свой.
На все, что он вещает, – взгляд пожилого человека.
А кто их любить обязан?
А кто обязан обнимать бесплатно, кроме детей?
А что они такого сделают, чтоб их не только полюбили, но и продолжили любить?
А этот век – не мысли век, а тела.
Век XXI – век короткий.
Короче всех.
Век мысли – бесконечен.
Век тела – сорок лет.
И даже двадцать.
Вычеркиваем детство, старость!
Модели, модели, модели, модели!..
Весь мир заполонили модели.
Хочется подражать.
Но чем и как?
Как научиться этому?..
Вот если б знать чему, то можно было б научиться. Модели-модели.
А он?
Что б ни сделал он в ответ?
Ответ немолодого человека неинтересен даже пожилым.
Модели-модели!
Галстук от Версаче.
Сорочка от Армани.
Внешность от папы.
Глупость от мамы.
Походка от Гуччи.
И ничего своего. Модели-модели.
Хочется подражать.
Хочется так выглядеть.
Хочется так одеваться.
Хочется так танцевать.
Все перенять, и ничего своего.
Свое оставить дома.
Неповторимость не нужна.