М.: Такая странная история, поскольку передача выходит в записи, то вот для людей, которые собрались в зале и для нас с Михал Михалычем это последняя программа уходящего года. Для вас уже новый год наступил, а мы, на самом деле, еще только готовимся к новогодним праздникам. Говорю это для того, чтобы если вдруг, не дай бог, что-то произойдет в этот период между записью и эфиром, чтобы вы не удивлялись, почему про это не сказали. Хотя надеюсь все-таки, что все будет хорошо. Вы знаете, поскольку это последняя передача уходящего года, теоретически, Михал Михалыч, надо подводить итоги. Я не вижу ничего такого, что бы произошло в этом году невероятного, чтобы об этом говорить. Но, может быть, я не прав. Поэтому, как Вам кажется, надо итоги года подводить или можно переходить к делу?
Ж.: Начальники любят говорить: "Если мы не подведем итоги, то итоги подведут нас..." Сейчас же это всё называется стабильностью. Какие там итоги? Стабильность - это некое однообразие. Это все приветствуют, и я в том числе. Поэтому один день не должен отличаться от другого никак. Но что единственное, что я хочу сказать о политике - я помню шаг... Вот здесь Слава Полунин, он, наверное, прекрасно помнит. Впервые я увидел этот шаг Майкла Джексона, когда вот человек шел вперед, а двигался назад. Я думал, что это мастерство одного человека - нет, это оказалось мастерство целого государства. Я удивляюсь, почему так клокочет и возмущается кандидат в Президенты Зюганов, мы, в общем, все идем к нему домой, практически. Чего там уже возмущаться? Ну, если народ, в конце концов, доволен, почему я должен возникать? Сколько там нас, недовольных, осталось? Это диалог, ну наверное, ну ста человек - с властью. Остальные довольны, остальные молчат. Значит, я так считаю, что советский народ со своим антисоветчиком (то есть со мной), вернулся в советское время. Я уже согласен даже паек получать, как штатный антисоветчик. "Жванецкий где? Здесь? - Здесь. - А куда ты денешься..." - вот такого типа. А я счастлив, что все довольны наверху. И так, наслушавшись этих сообщений, постепенно и нам становится хорошо, вот хорошо... Если не опускаться слишком вниз туда уже, не беседовать с простыми людьми, а болтаться где-то посредине... У нас средний класс - тот, кто болтается посредине. Он не живет средне, он болтается посредине, между верхом и низом. Значит, наслушавшись верхов и не слушая, что внизу - полное ощущение, что некое благополучие. Спасибо за внимание. Это было относительно итогов.
М.: Сейчас начинаются другие выборы и уже зарегистрированы пять кандидатов. Там кто-то отказался. А как Вам кажется, какими качествами сегодня должен обладать человек, чтоб стать президентом страны?
Ж.: Уже стал. Вы помните, прошлая передача наша записывалась до выборов и мы предсказали результат! Это потрясающее свойство нашей передачи - мы второй раз предсказываем результат. Ну, какими качествами... Во-первых, он не должен, мне кажется, выдвигаться снизу. Это должно быть исключено. Будущий президент должен вначале маскироваться, ходить вдвоем-втроем, так чтобы не было понятно - кто. Потом вдруг - бах и он остался один. Куда делись остальные, не знаю до сих пор. Ушли вниз. Сцена, люк - ушли вниз. Этот остался один, освещенный лучом прожектора. Все вдохнули: " Да! Вот он. Мы его выбрали" - сказали все. И поэтому уже результаты голосования, ну, кого это интересует... Я думаю, уже и его не интересует особо. И никого не интересует. Остальные же кандидаты, это самое интересное - ни у кого не горят глаза... Видели же, вот есть Тимошенко на Украине - у нее горят глаза. С детства видно. Она сама лично пересчитывала всех голосующих за то, чтобы она была премьером. И кто там воздержался и кто был парализован и кто в реанимации. Она лично пересчитывала. У нее с детства горят глаза - я буду президентом! Я буду президентом! Я буду премьером! И все понимают, что будет. И ничего не поможет всем. Она будет! Уже глаза горят! Здесь же ни у кого глаза не горят, и такие опущенные руки и, в общем, это как бы "задник". Такой "задник" театральный - декорация, лес - такой бывает для действующих лиц, где они, взявшись за руки, или один, или вдвоем - они прогуливаются по аллее. А эти стоят вокруг в виде деревьев, колеблемых ветром, как говорится, народного любопытства, не больше. А теперь, может быть, что-нибудь серьезное сказать? Какими качествами должен обладать президент по-настоящему, мне кажется - стойкостью чудовищной. Чудовищной стойкостью он должен обладать - один слабый человек. Потому что если он может быть добрым, остроумным, умным человеком - невозможно среди этих полчищ взяточников, бюрократов, олигархов-чиновников, олигархов не чиновников, жен - устоять под этими полчищами, которые делают из него диктатора: "Не сменяйся, потому что это грозит потерей всего накопленного!" И любой человек в этой обстановке становится... Как говорил Буш недавно в Америке: "Что я могу сделать - у России в ДНК любовь к диктатуре". Либо население делает диктатора, либо диктатор, в конце концов, превращает население в рабов, если он Сталин. Либо население делает диктатора из обычного, нормального человека. Вот этот момент главное не пропустить!
М.: Вот в том, что нам назначают президента, есть какая-то вина народа?
Ж.: Трудно назвать это виной, это психология, это жизнь в этой огромной стране, которая не стала своей родиной. Эта страна не стала родиной даже для тех, кто родился здесь, для самых коренных русских людей. Мы все почему-то здесь ждем, что нас похвалят, мы ждем, что нам скажут, мы ждем, что нас позовут, мы ждем, что нас погладят, мы ждем, что нам что-то дадут. Мы - сминаемая масса, извините. Вот как отрываешь лист и сминаешь его в каком-то месте, так и мы - сминаемая масса. Я был в Ирландии, я видел несминаемых людей. Они шли на матч в каких-то костюмах, в картонных каких-то касках, их дети с галстуками, разодетые, как маленькие клоуны. Они шли - ну ей богу, полное ощущение, что они абсолютно независимы. И когда вот в этом пабе где-то сигнализация сработала (они же в пабах сидят все) и по радио объявили, что пожар, надо освободить помещение - никто не пошевелился! Спокойное, хозяйское поведение. Там не хозяин паба - хозяин, там хозяева - все, кто сидят за столиками. Я надеюсь, что постепенно-постепенно мы пройдем этот, в общем, не такой уж сложный путь, чтобы стать нормальными свободными людьми.
М.: Спрошу Вас не про политику. Вот этот год, который для телезрителей уже наступил, а для нас еще нет, объявлен годом семьи. ВЦИОМ провел исследование, результаты которого меня поразили - 99 % наших сограждан считают наиболее главными ценностями семейные ценности. Я подумал что, скажем, у мафиози и у профессора разные понятия о том, что такое семейные ценности, я так думаю. И поэтому я хочу спросить: что такое семейные ценности для Вас?
Ж.: Я думаю, что это семья. Нас два или три человека. Потому что я долгое время был одиноким. А что такое одинокий, вы знаете все - это злобная личность, обидчивая, ненормально неряшливая либо ненормально чистоплотная. Какая-то искаженная. Если долго одинокий - уже искаженная внутри. Ну можно, конечно, быть в богеме, быть одиноким. Но богема - это не одиночество, потому что ты все время... Когда я был у Райкина, там были эти поездки, там вокруг было много женщин. И время от времени я был одинок. Конечно, это был короткий период, поэтому я мог наблюдать только за собой. А сейчас уже наблюдаешь за теми, кто остался одиноким. А что такое семья? Вначале образование семьи, вы поженились, вы любите, вы любили. Это что-то ярко светящее, ярко горящее - начало семьи. А вот последствия, то, что происходит потом - это согревает. Если вначале это светит, то потом согревает - вы согреваете друг друга. Мне кажется, это ценности. Ну, еще ценность, конечно - дети. Когда в одной семье живет и прошлое и будущее. То есть еще сын, который, я бы так сказал: это ты снова. Твой ребенок - это ты снова. Он идет твоими ногами, ты смотришь ему вслед, вот у меня такая походка, то есть на еврейских таких ногах... У него мама русская, но он так же ходит, на таких же ногах. И я вижу, когда он идет вперед, я вижу, что это моя походка, я вижу эти руки, которые когда-нибудь кого-нибудь будут обнимать... Ему сейчас двенадцать лет, но когда они будут обнимать, он будет обнимать тоже моими руками. Я только хочу, чтобы любовь к сыну перешла в уважение. Вот очень важно уважать еще ребенка. И еще, мне кажется, семейные ценности - это все-таки должна быть зарплата мужа. Потому что муж без зарплаты - Слава не даст соврать, муж без зарплаты существовать не должен вообще. Эти все крики мужские, ссылки на определенные умственные достижения, или на склад характера, или на знание восточной поэзии, которое освобождает его от зарабатывания денег - не должны приниматься в расчет. Он обязан в клюве что-то принести и разложить по клювикам. В женский клюв, в детский клюв положить - он обязан. Вот это, я думаю, это семейные ценности. Я имею в виду, конечно, не начало семьи. Начало - любовь, оглушительный треск, шум, гам, бесконечное хотение жены, бесконечное вот это - руки-ноги дрожат... Это проходит, конечно. Ну, каждый уже с этим столкнулся, конечно это проходит. Причем начинаешь уже смотреть назад, вперед, по сторонам - не имеет значения. Но согревает тебя кто-то один! И тот, кто заплачет, когда ты заболел - это то, что ты накопил. И всё.
М.: Индейцы племени лакота в Америке (они в пяти штатах живут) объявили о своей независимости. Отделились от Соединенных Штатов и в одностороннем порядке объявили о своей независимости. Мне кажется, что любой талантливый человек...
Ж.: И все с этим согласились?
М.: А никто на это не обратил внимания, но это другой вопрос. Мне так кажется, судя по комментариям. Меня, на самом деле, честно говоря, я может и не прав, но меня не очень волнует судьба индейцев лакота, равно как и Америки, а меня волнует вот что. Мне кажется, что любой талантливый человек, такой, как Вы - это отдельное государство. И Жванецкий - это, безусловно, государство. Вот от чего бы или от кого бы, Вы бы хотели в одностороннем порядке объявить независимость?
Ж.: Я сегодня буду ссылаться на очень любимого мною человека, на Славу Полунина, которого считаю великим артистом. Вот он для меня олицетворение независимости таланта. Независимость - это самое главное. Я хотел бы (мне это не удается) - независимость от чужого. Независимость от чужого мнения. Я страшно зависим. Вот эта вонючая эстрада, она так избаловала этими аплодисментами, криками "гений", "как это ты говоришь, как это у тебя рождается..." Это все сделало из меня вот эту отвратительную личность, которая все время одним ухом прислушивается к тому - не что он сказал, а как ему ответили. Вот настоящий талант, я думаю, ни в коем случае не должен ориентироваться на чужое мнение. Он не должен ориентироваться: а) на чужое мнение, б) на чужие деньги, в) на чужую должность, г) на чужую жену. Вот на всё чужое. Только свое! Талант - это страшное дело, это как тигр на поводке. Куда он затянет... Хозяин его может быть трус - он совершенно плюет на хозяина. Так вот тащит, он может затянуть, ты можешь ввязаться совершенно неизвестно во что. Я тоже, я не знаю, что я думаю, пока я не напишу. Вот если я написал - я позицию какую-то занял. Да пожалуй всё, ребятки. Я дальше плету что-то... Я что-то как-то не попадаю на концовку того, что я говорю. Видимо, поэтому взлететь не сумею. Я снова вернусь тогда на исходную полосу. И видите, потратил огромное количество бензина на то, чтобы плитку только включить и чай согреть внутри самолета. Мужская задача (вот то, что мне сегодня не удалось) - этот взлететь. Разбежался и взлетел. Не взлетел - опять разбежался. Либо паришь, либо рухнул к чертовой матери. А если паришь, то ты превращаешься в орла и сквозь сильные очки высматриваешь добычу, едрена вошь. Ты должен схватить эту добычу, чтобы накормить детей, или накормить читателя, или накормить слушателя - все равно, ты должен эту добычу увидеть и схватить. Либо ты находишь такого же товарища и вы парите вместе. Вы вместе парите, вы раздельно любите, раздельно кормитесь, но парите вместе. И такой, я думаю, получается "парк парящих отцов кормящего периода".
М.: Мне показалось, что в последней реплике удалось взлететь все-таки.
Ж.: Все-таки да.
М.: Последняя реплика, она...
Ж.: В нашем деле, в эстраде тухлой, Славочка, концовка главное, да? Когда звезданешь концовку, то тебе простят начало, середину и весь длинный монолог. Главное - дай концовочку!
- Ну - скажут - ну задел, ну звезданул, ну ты даешь, Михаил... Стрелять тебя надо!
- Что, не нравится?
- Да вот так!
- А чего стрелять?
- Да вообще...
Столько людей меня хлопало по плечу изо всех сил... У меня синяки бесконечные. "Вот ты даешь!" Я говорю: "Да". Хорошо, что не ногой... Потому что можно сказать: "Ну ты даешь, вот хорош!" От этих ударов по плечу, по пояснице, в живот - ощущение большого таланта внутри себя.
М.: Прошел праздник, как-то без народных ликований почему-то - девяносто лет Федеральной Службе безопасности, вот было на этой неделе. Отчет ведется от создания ВЧК. И у меня к Вам вопрос метафорический такой: вот если представить себе, что нету чекистов, вот как бы наша жизнь происходила раньше и происходила бы в будущем, если чекистов нет?
Ж.: Замечательный вопрос. Теперь дело в ответе. Я думаю, что если представить себе, что чекистов нет - то нет ничего. Нет страны. Нет Советского Союза, нет Днепрогэса, нет Магнитки. Нет всех этих строек, нет Беломорканала. Ничего нет! Нет руководителей музыкальных делегаций. Это же изумительный был анекдот, когда скрипач говорит руководителю делегации... Тот говорит: "Что такое скрипка Страдивари?" Он отвечает: "Мне поиграть на скрипке Страдивари - как тебе пострелять из пистолета Дзержинского". Нет руководителей научных делегаций. А атомная бомба где? Надо же было добыть секрет. Нет нынешнего президента - одного и второго. Нет свободных людей, свободно говорящих по-английски, на хинди говорящих. Свободно совершенно, без акцента. Они, пожалуй, были самыми свободными людьми в нашей стране. Они свободно могли перемещаться, перевозить через границу любые книги. Они свободно могли разговаривать на разных языках. Они были образованы, по-настоящему образованные люди. Они даже говорили по-антисоветски - с тем, чтобы вызвать тебя на ответ. Очень большое уважение к этой профессии - высочайший профессионализм. Потому что, когда видишь эти глаза, которые... Знаете, вот как бы ни качало пароход - а стрелка компаса всегда... Вот они тебе смотрят зрачок в зрачок и они никогда не улыбаются. Вот есть же глаза, которые улыбаются, смеются - смешливые. Здесь - рот живет отдельно... Буквально только что, несколько часов назад, вышла книжка моих афоризмов. Я хочу подарить Андрею Максимову эту книгу. Вот такая маленькая:
* * *
Акула в Севастопольском океанариуме есть шоколадные конфеты, танцует на хвосте...
* * *
Помер, не найдя смысла в жизни.
А тот помер, найдя смысл в жизни.
А тот помер, не ища смысла в жизни...
* * *
Легче разговаривать с пятью, у которых все есть, чем с одним, у которого ни черта нет.
* * *
Сытый сатирик - это юморист.
* * *
- Какие сорта пшеницы вы сеете? - спросил писатель.
- Я не агроном, не могу ответить.
- Мне тоже все равно, я не из этой делегации.
* * *
Чем мне нравится мини - видишь будущее.
* * *
Хорошенькую женщину надо подержать на морозе, подождать, пока она чуть присыпется снегом, потом ввести в помещение и быстро целовать...
* * *
С новым годом!
За Новый год выпьем!
За подъем пресмыкающихся.
За вскакивание лежащих.
За рывок нерешительных.
За внезапное мышление пишущих...
* * *
БАБА ЯГА
Звонок в шесть утра.
Я снимаю трубку:
- Позовите, пожалуйста, Бабу Ягу.
- Какого дьявола...
* * *
Я говорю - нет.
Мне нравится жить в нашей стране.
И хотя меня не поддерживает большинство россиян, я хочу выпить за это.
Я отвечаю за себя.
А мне нравится жить в нашей стране!
Хотя и не хочется...
* * *
Ты - женщина, которую я не в силах убедить.
Как ты можешь быть мне близкой, женщина, которую я не в силах убедить.
Я говорю, говорю, а ты молчишь...
* * *
М.: Мы сейчас переходим к той части, когда вопросы могут задавать зрители. И начинаем мы всегда с видео-вопросов. Пожалуйста, первый видео-вопрос.
Зритель: Мы бы хотели Вам задать вопрос. Если бы Вы придумали сценарий своего сна, каким бы он был?
М.: Если бы Вы придумывали сценарий своего сна, каким бы он был?
Ж.: Сценарий сна... На такой вопрос попробовал бы кто-нибудь ответить. Во-первых, я бы просто хотел заснуть от чего-то счастливым и проснуться счастливым. Неплохо сказано, между прочим, если вникнуть.
Зритель: Добрый вечер, Михал Михалыч! Меня зовут Павел, я программист из Москвы. Я хотел бы задать Вам такой вопрос: если Вы могли бы составить фоторобот своей музы, как бы она выглядела?
Ж.: Муза моя образа не имеет. Я бы составил фоторобот так: рюмка коньяка, женский голос, я что-то отвечаю, мне в чем-то возражают. Вот, наверное, такой фоторобот. А разговор типа такой: "Что ты хочешь? - Я хочу чай. - А ты что? - Я - кофе..." Я говорю: "Лишь бы возражать..." И всё!
М.: И последний видео-вопрос.
Зритель: Добрый вечер, Михал Михалыч! Меня зовут Евгений, я экономист из Москвы. У меня к Вам следующий вопрос: Вам еще приходится улыбаться вынужденно? Или Вы можете себе позволить не улыбаться, когда не хотите?
М.: Хороший вопрос.
Ж.: Вопрос очень хороший. Я, конечно, могу позволить. Я уже в таком положении - я добился двух вещей: благодаря огромному таланту не встаю к восьми утра, благодаря твердому положению в обществе - не улыбаюсь, когда мне не хочется. Но иногда самое неприятное (и мой друг Слава это знает), самое неприятное в нашей деятельности - это слушать и смотреть чью-то бездарную работу и потом ему говорить - не то, что он бездарен, а просто - что-то говорить. Он же видит, что ты находишься здесь. Ты находишься в зале, он это видит, и вот это самое неловкое. Поэтому как можно от него это требовать? Всё.
М.: А зато как приятно, когда можешь сказать действительно талантливому человеку то, что он действительно талантлив. Наконец-то пришло время, когда я могу объявить то, что вы все уже прекрасно знаете - что сегодня к нам пришел Вячеслав Полунин...
Ж.: Причем пришел сам, мы его не тащили. Для меня это сюрприз колоссальный, что я его сегодня вижу. Это самый любимый, самый лучший артист, мы очень давно знакомы. Слава, если хочешь, скажи что-нибудь.
М.: Дайте Народному Артисту микрофон.
Полунин: Вот тут Вы рассказывали историю, как трудно прийти на спектакль к другому человеку. То есть это огромный труд и страх. Я поэтому, когда прихожу на чьи-то спектакли, я обязательно скрываюсь, сажусь с самого края. К Вам я прихожу - я прямо вот там согласен сидеть. Я сел на первый ряд и знаю, что я всегда получу удовольствие, каждую минуту видя Вас и слыша Вас. Для меня совершенно нет этого страха, спасибо Вам большое.
Ж.: Причем слова - это не его профессия. У него же профессия - безмолвие. Безмолвие в сопровождении музыки, удивительной музыки - и знают его во всем мире. Вот я играю на первенство страны, он играет на первенство мира. Это другой спорт уже. Я сел.
М.: Пожалуйста, теперь вот наступает пора зрителям в студии, если вы хотите задать вопрос, поднимите, пожалуйста, руку, вам дадут микрофон и вы его зададите.
Зритель: Михаил Михайлович, в восемьдесят втором году прошлого века Вы выступали в клубе (или ДК) керамического завода. Я туда попал, достал билет, увидел там первый раз Вас с Вашим этим знаменитым портфелем. Когда я увидел, я сразу понял, что вот певец и с хорошим голосом, и исполняет эффектно, а композитор, даже не имея голоса, не имея такого эффекта и артистичности, но он свою песню исполнит так, что его лучше и приятнее слушать. Мне сразу пришла мысль: а зачем вообще Жванецкому театр какой-то? Ему он не нужен. Жванецкий - он сам по себе. Вы тоже такого мнения?
Ж.: Так ваше выступление считать речью или вопросом?
Зритель: Вы как хотите...
Ж.: Бывает, так поставлен вопрос, как ответ. Допустим, какая-то женщина говорит: "Вот я люблю отдыхать в сентябре". Что ты ей ответишь и что ты скажешь? Ты скажешь: "Да, хорошо бы..." Я просто научился вначале писать, потом научился играть то, что пишу. Гораздо сложнее играть то, что я пишу - гораздо сложнее. Вот написал - за два часа. И год уходит на то, чтобы это "накатать" - именно исполнение. И страдает исполнение. Поэтому вы, наверное, правы. Ну, я тоже люблю отдыхать в сентябре...
М.: Вы знаете, Михал Михалыч, поскольку русский народ такой таинственный, вот я, кажется, понял, в чем был вопрос. Вопрос состоял вот в чем: что Вы сами по себе театр и вам никто, кроме Вас, не нужен. Вы сами по себе создаете театр. Правильно я понимаю?
Зритель: Правильно.
М.: Вот в чем был вопрос.
Ж.: Значит, опять мне ответить нечего.
М.: Есть ли еще люди, которые хотят задать вопросы, которые мы, может быть, вместе с Михал Михалычем поймем? Есть ли такие?
Зрительница: Михал Михалыч! Если бы Вы были поэтом, то с кем бы из композиторов Вы бы хотели сотрудничать? И какому бы исполнителю Вы хотели бы подарить свою песню?
Ж.: Ну, как говорил наш товарищ - я петь могу сам. Композитор есть, любимый мною, есть. Ну это, наверное, Тухманов, который сейчас есть, и в расцвете сил... Это, наверное, Рыбников... Вообще, вы заметили, мы с Андреем никогда не говорим о музыке. Но музыка характеризует время лучше, чем текст. Вот если идет фильм и музыка - Дунаевского, вы сразу знаете, из какого времени это всё. И сегодняшний день - тоже. Попса характеризует вот это бессмысленное время. Текст наш - не дает. Мысль, видимо, вечная.
М.: Остается мне сказать большое спасибо всем телезрителям за то, что вы смотрите эту передачу. Мы с Михал Михалычем поздравляем вас с наступившим уже для вас Новым годом, вы смотрели нас в эти праздничные дни, это особенно ценно. Через месяц мы встретимся снова на канале "Россия", всего доброго, до свидания, пока.