М.: Нужно сказать, что к сожалению, у нас есть такая рубрика, которая будет года полтора в нашей передаче, она называется "Жванецкий и кризис".
Ж.: И мы будем что, каждый раз на нее отвечать?
М.: Ну, пока у ведущего хватит ума придумывать вопросы, придется отвечать, потому что это то, что все люди обсуждают. Вопрос у меня к Вам такой: вот мы жили, все было в порядке в развитых странах, было много денег. А потом вдруг одновременно у всех деньги исчезли. А куда они делись?
Ж.: По крайней мере, вы показали полное незнание сути кризиса, как и я сейчас покажу свое незнание сути этого кризиса. Но, по-моему, как я что-то слышу, что это все-таки кризис не денег, а кризис бумаг. Кризис вот этих надувных бумаг, которые, наверное, не являются деньгами. Это кризис какой-то лжи. Меня интересует дно кризиса.
М.: Всех интересует.
Ж.: Вот как мы достигнем дна - это будет самое интересное. Сейчас, во-первых, это слово мне уже осточертело. Это просто начало новой жизни. Что мы говорим о кризисе? Это начало... Либо это будет год... Это будет жизнь продолжаться. Либо она будет продолжаться два года. Это мы попадаем в новую жизнь, где будут чище отношения между людьми. Мне уже звонили из Новосибирска, говорят, там две разорившиеся фирмы встретились, в очень хороших люди отношениях друг с другом. Раньше враждовали, теперь очень тепло друг к другу относятся. Очень тепло, и как-то стали видеть друг друга и замечать. Вот у нас такое в Москве было, когда был сильный мороз. Вот было пару лет назад. И вдруг потеплело, все потеплело, из-за этого мороза. Такой кайф! С людьми стало легче разговаривать. Во-первых, меньше людей, часть отпала просто из-за мороза. А та часть, которая уцелела, очень тепло относилась к остальным. Чего еще, чего повеселей-то сказать? И безденежье рождает великие порывы души. Если ты без груза, ты взмываешь. Ты, если пишешь что-нибудь... Вот вход в безденежье и выход из него порождают великие произведения искусства. Вот я жду эти хорошие произведения искусства и разные творческие взлеты. Вообще-то раньше наша страна славилась дураками и дорогами, но, в общем, если бы дураки сейчас начали бы строить дороги, это был бы такой блеск. Понимаете, это же произошло в Америке, там они именно строили дороги. И у нас надо их соединить, эти два понятия. Да, кстати, а то у нас получается, что горожане ездят на джипах по асфальту, а деревенский народ ездит на "Жигулях" по бездорожью. Вот если бы это решением партии и правительства как-то поменять... Когда мы достигнем дна, надо будет делать, кто чего умеет. Вот это - умеешь переносить через лужу женщину - переноси. Я такое видел в эмиграции, наши делают всё, что могут. Каждый, что умеет. Если я умею смешить, я буду смешить. Кто-то еще прислушается, тоже рассмеется. Еще кто-то подойдет. Кто-то вообще за это заплатит. Потому что кончились не деньги, а кончились большие деньги. А маленьких денег еще много. А большие кончились, да, действительно. Вот маленькими деньгами люди расплачиваются за воду газированную, за концерт, вот на эти деньги мы будем жить. Приближается Новый год 2009-й, я и хотел все время как-то ввернуть это свое поздравление. Мы только что вот кричали: "Двухтысячный год! Миллениум!" Просто радовались, как идиоты. А уже 2008-й, уже 2009-й, а мы всё пели "миллениум"... Мне всё время хочется сказать: "Придурки, угомонитесь!" Я на этом закончил. Потому что не каждый год несет с собой счастье. Но я надеюсь, что этот год несет некоторое отрезвление. И мне мораль собственная надоела, осточертела уже, сил нет. Ну спасибо вам за внимание.
М.: Я не знаю, как другие, но я себя теперь ощущаю гораздо более продвинутым в экономическом плане, я очень много понял... И я хочу...
Ж.: Злопамятный!
М.: Я хочу зафиксировать, как мне кажется, потрясающую мысль, правильно ли я понимаю. Потому что это на самом деле поразительно - что это не кризис, а начало новой хорошей жизни?
Ж.: Да!
М.: Это же очень важно!
Ж.: Да, я в этом убежден. Что это начало... Понимаете, когда мы шли от коммунизма, от нашей воспитанности, от этого всего, к чему нас родители приучали - это штука непреодолимая - воспитанность. Этот какой-то вкус с детства, музыка с детства, что-то в нас такое звучало. Потому что сверху была такая ложь огромная, мы все-таки до нее почти не добирались. Мы жили внизу без лжи, как я теперь понимаю. Когда нас вызывали туда, мы начинали лгать, крутиться, вертеться. Значит, опускались вниз - всё, мы абсолютно все были одинаковы. Все были антисоветчиками, в том числе и Генеральный секретарь ЦК КПСС. Я думаю, после этого кризиса нам будет трудно вернуться к такой обыкновенной пошлой лжи и к воспеванию мышц и всего остального, что мы сейчас воспеваем. Так мне кажется.
М.: За "отчетный" период выбрали нового Президента Соединенных Штатов Америки. Как Вам кажется, общение с новым Президентом должно чем-то отличаться от общения со старым Президентом? Вот именно такое человеческое общение. Как-то с ним надо по-другому себя вести или нет?
Ж.: Вы знаете, вот я смотрел на него, я могу только говорить о том, что вижу. Я вижу, как говорится, интеллект в Бараке. Я вижу интеллект, я вижу какую-то тонкую улыбку, понимание чего-то. Вот прекрасно вижу. Я вижу умного человека. Ну, во-первых еще и, конечно, остроту прибавляет то, что он черный. То, что мама белая, папа черный. И он такой тоже коричневый получился. Я себе представляю, какая была бы дикая проблема в нашей стране, ну не дай Бог там ингуш или еврей. Причем у нас не могут выбрать, неизвестно почему. Дескать, своих будет тащить. Хотя я видел начальников-евреев, они становились такими антисемитами, ну мгновенно. Он не может ни стать антисемитом, потому что он себя оберегает. Он становится начальником чего-нибудь, ну там министерства, и это страшная боязнь, трусость - руку подать, принять, выслушать, чтобы ему не приписали, что он своих тащит и так далее. Значит, Обама производит на меня очень хорошее впечатление, вот так вот, как умный человек. Умные люди вообще думают одинаково. Умные люди обо всем думают одинаково. Не может быть, если вы встретили умного человека, у вас ощущение, что вы продолжаете какой-то разговор начатый. Не может быть, чтобы вы не нашли это продолжение вместе. Я, когда встречаю Резо Габриадзе, у нас такой разговор: "Как тебе нравится?.. - Да не говори, ну просто невозможно..." Я говорю: "А как съезд? - Давай нальем! А кто-нибудь что-нибудь будет нам объяснять? Вот ты - мне, я - тебе!" Вот, когда ты разговариваешь с умным человеком, разговор получается коротким. Глупость не развивается. Ты не будешь ярко, остро говорить о проблемах оппозиционных сегодняшнего дня. Почему, как они могли? Нет, только один ответ: "Нальем?" И выпьем. Всё.
Ж.: Неправильно ответил?
М.: Почему, всё правильно... Медведев обратился к парламентариям со своей речью, со своим обращением. Там было очень о многом сказано, он говорил довольно долго, после того, как он закончил, все обсуждают одно. Почему? Почему все обсуждают только увеличение сроков полномочия?
Ж.: Ну потому что это торчит, как гвоздь в голове. Мы все знаем, для чего это сделано, для кого это сделано, мы все всё понимаем, откуда это идет и для чего это сделано. Я только так вот думаю, что рука, которая подвинчивала гайки, заворачивала, зажимала, затягивала, эта же рука не может их отвинчивать. Она не может отпустить гайки, не может. Либо вообще надо убрать руку и дать свободу, либо эта рука не рассчитывает, что она сможет что-нибудь отпустить. Вы себе представляете нашу страну, вы себе представляете общество наше, вы себе представляете наши верха - президент будет облизан до состояния глазури, до состояния фарфора. Ну, а новый президент мне нравится, очень такой смелый... Помните, он говорил о коррупции, и не где-нибудь, а в Кремле. Собрал всех, все сидели в Кремле, и он им в глаза... Как он не боится... В глаза этим же людям сказал: "С коррупцией надо кончать!" Это практически с ними. Я даже не знаю, как... Все, конечно, закивали. Помните, как когда-то вот подчиненный, прижав кобуру и взяв фуражку, побежали к лесу искать коррупцию - где же она вся находится? Я сам тоже думаю - куда же они помчались, где они будут ее искать? Но так как они с такой быстротой... Я вот уже думал об этом, это я не сейчас придумал - с такой быстротой утвердили шестилетний срок президента, я не думаю, что если бы они верили, что борьба с коррупцией будет такой серьезной, они бы утвердили этот срок.
М.: Я хочу Вас теперь спросить про то, о чем мы говорим периодически, но очень давно уже не говорили. Хотел спросить про образование. Вот в том же самом обращении Медведев много говорил про образование, даже 2010-й год решили объявить годом Учителя. Если бы была Ваша воля, чтобы самое главное Вы бы изменили в советской (которая у нас до сих пор советская), в той системе образования, которая у нас есть?
Ж.: Что мне кажется... Вы знаете, что мне кажется - я, когда пришел на работу в порт, я был абсолютно не подготовлен ни к чему. Я не знал ничего. Меня учили пять лет. Куда делось это "сопротивление материалов"? Эти "детали машин"... Английский... Чертежи... Всё, что я чертил - куда это всё делось? Там надо было заводить, надо было с людьми работать. Я не умел командовать! Ничего я не умел из того, что мне нужно было. Надо было знать диспетчерскую службу. Надо было знать, куда ставить суда, как причаливать, что на кране, какой груз куда девать. Меня ничему этому не учили. Учили чисто теоретическим вещам. Поэтому, мне кажется, сейчас - золотое время, Андрей. Если сейчас собрать выпускников наших вузов, которые работают заграницей лет по пять, по десять. А я бываю с концертами, где-то в Поло-Алто под Сан-Франциско, Силиконовая Долина, сидит огромная аудитория, тысяча человек - это все наши люди. Плоские, красивые, молодые, обеспеченные. Хохочут, прекрасно понимают, принимают. Очень мне их не хватает здесь - тех людей, которые там. И я думаю: если б каждый из них приехал в свой собственный вуз после пяти-десяти лет работы там... У нас ведь образование хорошее, у нас продукция плохая. И никак не соединяются. Я никак не пойму: почему такое хорошее образование дает хороших специалистов и такую плохую продукцию? Значит, вот если бы они приехали оттуда сюда, и каждый бы выступил в собственном своем вузе и сказал: "Вот я закончил этот институт и я сейчас работаю там, я не знаю этого, не знаю этого, а я знаю вот это, это, но мне это не нужно. А не знаю то, что мне нужно. И вот это мне пригодилось, а это - нет". Это были бы такие золотые слова! Туда бы полгорода сбежалось, на эту лекцию - послушать, чего не хватает. Ведь Google придумал какой-то наш выпускник, хозяин этого сайта. Он миллиардером уже стал. Постепенно наши начинают там пониматься. Вот надо, чтоб приехал сюда, получил большие деньги за эту лекцию и рассказал. И чтобы благодаря этому рассказу что-то сдвинулось или, по крайней мере, чтобы вспотели преподаватели и вспотели студенты, чему учат они друг друга. Поэтому я за это. Мне кажется, что такая лекция выпускника из Америки нашего здесь очень бы окупилась. Спасибо за внимание всем. Где тут наш... Сейчас, у меня провода полезли, как внутренности... Не дай бог...
М.: Подойдите кто-нибудь из звукорежиссеров.
Ж.: Нет, я уже там запихнул, оно снова вылезет, конечно. Девушку нельзя прислать? Последнее время этим стали заниматься мальчики. Тут запихивают мне... Прямо не знаешь, как реагировать...
М.: Молодой человек идет уже...
Ж.: Вот идет молодой человек... Вот эти провода - моя связь с вами. Так что пусть вам не кажется, что это лишнее. Спасибо, товарищ. А что, я здесь неплохо получился, конечно... Не каждому удается видеть свое лицо на афише, когда проезжаешь где-нибудь по городу. Всегда так вот смотришь, хочется встать рядом и какое-то время стоять.
М.: Скажите пожалуйста, а Единый Государственный экзамен, вот это анкетирование в конце обучения надо отменять?
Ж.: А черт его знает. Я это вот не знаю.
М.: Митю жалко, когда он будет ЕГЭ сдавать? Сына Вашего?
Ж.: Ну ему еще, слава богу, какое-то время до этого. Я еще изучу этот вопрос. Пока бедная моя жена, я прихожу домой - крики стоят. Она кричит, он молчит, правда. Они математику учат. Он себя называет гуманитарием и это очень удобно, конечно.
М.: Я готовлюсь, набираю воздух, чтобы задать следующий вопрос. Потому что меня поражает ситуация, происходящая с сомалийскими пиратами. Правда... И я совершенно искренне стал бояться каких-то инопланетных вторжений, потому что я понял, что если весь мир не может победить сомалийских пиратов, то не дай бог кто-нибудь на нас свалится, мы вообще просто разбежимся. Весь мир говорит - надо с ними бороться. И ничего не происходит. Вот почему так происходит?
Ж.: А потому что им жить не хочется!
М.: Кому?
Ж.: Пиратам. Вы видели этих людей, видели их корабли. Ну, кораблями их назвать трудно, это какие-то надувные катера. И вот роскошный эсминец, ну даже "Неустрашимый" наш - что он будет с этим делать? Во-первых, и победа-то какая-то позорная над этими людьми. Ведь они, в общем-то, и жить не стремятся особенно, им расстаться с жизнью ничего не стоит. Раз плюнуть, как любому взрывнику, который себя взрывает. Как можно против этих соломенных пирог или плотов применять подводную лодку - торпедировать? Наше оружие рассчитано на серьезных людей. Мы привыкли встречать. Вооруженный человек должен встречать. Он не должен искать и догонять. Вооруженный - он, когда ищет, становится посмешищем. Вот когда он встречает - это красиво! Он встречает и он уничтожает - очень красиво. Это во всех фильмах он всегда встречает. А бежать, искать и там где-то в кустах кого-то прибить - совершенно нехорошо. Это и не зрелищно и никак. И тем более вот таких вот абсолютно черных людей. Ну что с ними вообще делать? По-моему, их мечта - это тюрьма в Париже. Потому что это действительно предел мечты. Конечно, сейчас они что-то там стали зарабатывать, но я бы на месте сообщества мирового разбрасывал из вертолетов какую-то отраву может быть... Типа бутербродов... Ну, конечно, не ядовитых, но снотворных каких-то бутербродов. Может, алкоголь в красивой обертке так как-то разбрасывать. Чтобы чем-то отвлечь их. И как-то заманить путем этих подарков куда-нибудь в другую сторону. Чтобы они на пирогах на этих поплыли туда. Потому что, конечно, когда они взбираются на судно, жизни своей не жалко, они захватывают заложников... Ну куда эти эсминцы?! Вот, другое дело, я сейчас говорю практическим языком уже морского человека, вооружать суда. Ставить пулеметы на гражданские суда. Но как я понял, никто не пустит в гражданский порт вооруженное судно. Поэтому, если бы судно было бы вооружено, оно как-то бы отбивалось. Хотя тоже неизвестно, что получилось бы. Потому что люди, которые не хотят жить, они малопобедимы. Борьба будет долгой. Я не знаю, чем-то их надо отвлечь. Может, казино им там построить. Вот если бы их научили играть на бирже, они бы сейчас попали вместе со всеми в кризис. У них были бы свои проблемы какие-то. И как-то научить их ценить жизнь. Ну, этим должна заняться художественная литература.
М.: Закончился чемпионат страны по футболу и я, даже будучи болельщиком, я думаю, как и большинство болельщиков, несколько ошалели от того, что чемпионом стал "Рубин", а не "Зенит", не ЦСКА, не "Спартак".
Ж.: Ну я так не особенно следил.
М.: Ну неважно, я не про футбол. Я хочу Вас спросить, а какое, на Ваш взгляд, самое главное качество должно быть в команде, чтобы она победила, не только в футбольной, в любой команде? Что самое главное, чтоб победить?
Ж.: Я знаю одну команду. Я последнее время стал одиноким игроком, но в принципе я знаю только команду Ленинградского Государственного театра миниатюр под руководством Народного Артиста Советского Союза Лауреата Государственной Ленинской Премии Героя Социалистического Труда Аркадия Райкина. Я знаю эту команду. Вот была команда, человек там одиннадцать-тринадцать-четырнадцать артистов, не помню. Но это действительно команда. Во главе стоял абсолютно гениальный великий игрок и все ему подавали мячи. Потому что он был кровопийца и тиран, как художественный руководитель. Он не терпел, если кто-то играл и кто-то забивал. То есть играть - играй, но не забивай. Ты играй на меня, а я буду забивать, я знаю, как это делать. Забивал он изумительно, красиво, гениально. Мы ему подавали. Кто-то должен ее вести, команду. И это будет прекрасно. Либо тренер, либо игрок, либо два игрока. Значит остальные будут подавать, ничего страшного. Не может быть одиннадцать личностей. Должна быть личность одна, две, три - таких, которые будут обслуживаться другими - как я видел, это мой жизненный опыт так подсказывает. Относительно "Рубина" - я был недавно в Казани, красивый город, даже чуть свободней других, такой с легкой татарской независимостью. Меня довольно часто спрашивают: "Михал Михалыч, скажите, как Вы, как еврей, относитесь к положению татар в России?" И я говорю: "Вот я сейчас был в Казани, я доволен положением татар".
М.: Журнал "Форбс" опубликовал такие данные, что предметы роскоши в Москве стоят дороже, чем в Нью-Йорке, чем в Париже, чем в Токио, в других городах. Вот предметы роскоши самые дорогие. А как Вам кажется, есть ли в Москве что-то такое, что стоит дешевле, чем во всех других городах?
Ж.: Максимально деликатно сказать - я думаю, любовь стоит дешевле, чем в других столицах мира. Ведь все мы помним шестидесятые годы, вообще советские годы: как мужчина уходил из семьи при разводе? Если он ушел. Брал портфель - всё, до свидания. И ушел. Если жена уходит - брала ребенка и ушла. У нас уходящий не отсуживал девяносто процентов имущества у оставшегося. Или шестьдесят или пятьдесят. Не отсуживал. Я как ушел: подушку взял одну. Я ее принес, я ее и унес. Причем меня выпроваживали, так как это был первый этаж в Одессе на улице Баранова - через окно. Чтобы соседи не видели. Я вылез через окно, там оно выходило прямо на тротуар напротив Нового базара. Мне подали подушку, мой портфель с рукописями сказали "до свидания". И всем сказал "до свидания" и окно захлопнулось. И это был развод. Значит, вот мы такими были. Что у нас еще, мне кажется, недорогое - медицина у нас недорогая. Так как мы живем недолго, то мы, собственно, и тратим на лечение мало. Чего там тратить то, действительно. За пятьдесят восемь лет что ты там можешь потратить? Ну потратил что-то, но не так уже много. Врачи, кстати, тоже живут недолго, поэтому можно сказать, что они лечат, как умеют. Если бы они знали больше, чем применяли, они бы жили долго. Что еще хотел сказать - насчет олигархов. Семейная жизнь с олигархом - это совершенно правильная мечта каждой женщины. Правильная мечта. Абсолютно точная. Я бы сам, если бы был девушкой... Почему? Во-первых, денег полно, если ты вышла за олигарха. Потом - охраны полно. Его никогда нет. Охрана всегда есть. То есть практически, в общем-то, у тебя и общество есть. Охрана - это все-таки ребятки все такие... Всегда рядом, потому что охраняемый или охраняемая - это всегда должно быть рядом. Я же охраняю, значит я всегда либо в машине, либо сзади с портфелем, с сумочкой... А его нет всегда. И поэтому даже малолетки-девочки уже это ущучили все. И устилают путь олигарха, или наверх или вниз на лыжах, или лежат. Так что это у нас тоже недорого. Вот примерно мне так кажется. Спасибо за внимание.
М.: Михал Михалыч, я сейчас, смотря на зал, вот о чем хочу спросить. Вас всегда очень внимательно слушают. Когда Вы говорите про Президента и про политику, как-то все копошатся. Как только Вы начинаете говорить про любовь, они замирают просто мертво и сидят и просто как змея на факира, на Вас смотрят. Именно, когда Вы говорите про любовь. Почему так происходит? Почему зрители от Вас ждут именно вот этого?
Ж.: Потому что очевидно, когда я говорю про Президента и про политику, я отвечаю на вопрос. А когда я говорю о любви, я говорю о себе.
М.: Вы мне позволили сделать очень естественный переход к тому, что будет дальше, потому что я могу сказать, что Вы о себе замечательно говорите в Ваших произведениях, которые Вы сейчас под овации зрителей и будете читать.
Ж.:
* * *
"НЕОБХОДИМОСТЬ МЫШЛЕНИЯ"
* * *
"АССОЦИАЦИИ"
У нас в стране кто-то сказать "сажать", у всех ассоциации - всё, кроме сада. Бормотнули "берут, берут и будут брать"...
* * *
Погода в Москве наступила такая винно-водочная. Дождь, снег, туман...
* * *
Стоит он, человек обыкновенный.
Вокруг какие-то люди.
Он что-то сказал, дали по шее...
* * *
М.: Теперь мы переходим к вопросам, которые задают зрители. И первый - это такой небольшой блок видео-вопросов. Пожалуйста, первый видео-вопрос.
Зритель: Здравствуйте, Михал Михалыч, меня зовут Василий, я из Одессы. У меня к Вам вопрос: делятся ли люди на везучих и невезучих или только на трудолюбивых и ленивых?
Ж.: Люди делятся на трудолюбивых и везучих, и ленивых и невезучих, я так думаю.
М.: Следующий вопрос.
Зрительница: Добрый вечер, Михаил Михайлович! Меня зовут Анна, я из Владивостока. У меня к Вам вопрос: человек всегда ищет, где жить лучше, значит ли это, что на Севере меньше умных?
Ж.: Нет, не значит, потому что мы всегда считали, что на Севере жить неплохо. Я бывал на Севере... В общем, черт его знает, ответа у меня нет. Я думаю, что на Севере умных не меньше, потому что там денег платят больше. Но вопрос хороший, она меня поставила в тупик. Дали бы вы мне времени немножко больше, я бы выкрутился. Я бы что-то ответил бы на вопрос. А так как времени мало, я не смог ответить на вопрос, но приятно попасть в такое положение неловкое... Как, помните, в этом анекдоте: "Чего у тебя синяк под глазом? - Да, один сказал "дам под задницу", но я выкрутился..."
М.: Теперь зрители наши, которые пришли к нам в студию, могут задать вопрос, для этого надо поднять руку, вам дадут микрофон.
Зрительница: Здравствуйте, Михал Михалыч! Вопрос очень простой: а что такое счастье?
Ж.: Вот мы в нашей стране, я думаю, счастливы бываем чаще, чем довольны. Вот как это ни странно. Счастливым быть - одно, довольным быть - другое. Счастливым - это все-таки понятие мгновенное какое-то. Вот мгновенное понятие, когда что-то одно произошло. Либо ты куда-то мчался и домчался. Либо ты чего-то очень хотел и ты его еще не получил, но вот-вот получишь... Каждый может знать, о чем идет речь. Ты уже вот-вот, ты уже открываешь дверь и тебя уже там ждут, или ты уже знаешь, куда ты входишь... И вот это счастье перед тем, как ты получишь то, что ты очень хотел. Мне так кажется.
М.: Прежде чем зрители сейчас Вас еще о чем-то спросят, я подумал, что если бы у нас был прямой эфир и были бы звонки, то после того, как Вы бы почитали и после того, как начали бы задавать вопросы, Вас наверняка бы спросили: "А где Вас в ближайшее время можно увидеть, что называется, в натуре?" И Вы могли бы запросто прорекламировать свой вечер, который будет когда?
Ж.: О! Ребята, шестого декабря у меня будет авторский вечер в зале Чайковского. Приглашаю всех.
М.: Пожалуйста, кто еще хочет? Вот передайте туда, там молодой человек.
Зритель: Михал Михалыч, если сравнить юмор и спорт, то получается, Вы как олимпийский чемпион. Скажите, как Вы тренируетесь? Как Вы готовитесь? Какие-то упражнения, может быть? Позы? Скажем так - заточки остроумия?
Ж.: Если бы я знал какие-то упражнения, какие-то тренировки, я бы открыл школу. И вот сейчас бы сидел, преподавал бы, зная, что делать и как этому научить. Я бы, конечно... Невозможно, никаких тренировок нет, ни черта. Это какое-то свойство мозгов, вы смеетесь не над шутками, а над мышлением. Вот так мне кто-то сказал. Один сказал, второй сказал, третий - и я в это поверил. Вот какое-то парадоксальное мышление, над этим люди смеются. Нету там четко выраженных каких-то острот. Как когда-то меня просили: "Напишите нам монолог". Какая-то актриса на эстраде говорит: "Я еще и на скрипке играю. Вот вы пишите что-то смешно-смешно, потом поворот - и я играю на скрипке".
М.: И остается поблагодарить всех, кто нас смотрел и сказать, что программа "Дежурный по стране" на канале "Россия" выйдет в эфир ровно через месяц. Всего доброго, до свидания, пока.