Словарь от Михаила Михайловича.

От Жванецкого.

СЛОВАРЬ ОТ МИХАИЛА МИХАЙЛОВИЧА

А.

Антипатия?

- Возникает сразу. И я сразу вижу тип, вижу хитрые глаза, я понимаю, что буду подвергнут обману. И я сразу стараюсь уходить. В принципе, результат моей антипатии - это пальто, шапка и на улицу. Больше ничего. Не выяснять - прав я или нет, может быть, и не прав. Это могут быть банкиры из банков, в которых я горел. Масса лично ко мне комплиментов - и "мы выросли", и "мы знаем наизусть", и все равно - шапку, и домой. У меня самое главное, что я не переношу - обман. Это меня унижает. Обман есть проигрыш в игре человеческой. Меня обманули. Я проигрываю.

- Может, обманули потому, что вы не играли?

- Да. А со мной играли. Сейчас это все чаще. Раньше коммунистическая партия нас воспитывала, мы должны были докладывать честно: сколько урожая собрано, где ты был, где купил штаны, откуда у тебя этот килограмм сахара. Я так воспитан. И поэтому я честен по отношению к тому, с кем разговариваю. А сейчас другое время, вперед идут люди слегка нечестные или крупно нечестные.

Б.

- Что такое бешенство? Бывает ли Жванецкий в бешенстве?

- Как ни странно, бешенство чаще всего испытываешь в семье. Почему-то страшнее всего, когда ты не можешь объяснить. С криком "меня не понимают!" - это самый главный крик - тоже, конечно, пытаешься шапку и на улицу, но до этого выслушиваешь, что и молодость тебе отдали, и лучшие годы, и все это тебе, и ты в большой панике, потому что оказывается вдpуг (потом это проходит), что ты разговариваешь с любимой женщиной на разных языках. На работе до бешенства дело не доходит - там нет обреченности. А дома обреченность, ни тебе некуда деваться, ни ей. Но, опять таки, у меня бешенство возникает из обмана.

- Кто кого чаще обманывает?

- Меня обманывают. Но я имею в виду не обман самый главный - сексуальный. Как-то с этим не очень сталкивался. Просто, допустим, я просил, почему ты не купила? - Этого не было. Прохожу мимо - есть. И все - бешенство. Давайте на следующую букву.

В.

- Верность.

- Мы сюда еще "п" возьмем - преданность. Верность - врожденное качество, как красота, походка... Вы берете жену и друга вместе с верностью. Вы не воспитываете в них верность - вы таким берете этого человека, это в нем есть. Это в крови, и передается из поколения в поколение, как на востоке. И вы обречены на то, что будете тащить весь этот восток долго-долго. Если вы ошиблись, вы сгорели полностью: не избавиться, не отряхнуться, не сбежать. Верность имеет две таких стороны. Думаю, что несколько угнетающе действует на мужчин.

- Вот как?

- Да. Верность, преданность, туго затянутый галстук, и очень хочется ослабить этот узел. Я думаю, что веpность легкий-легкий-легкий признак недостатка ума. Совсем чуть-чуть-чуть.

Г.

- Грусть.

- Повседневное состояние - ну, а что уж там, я о себе скажу - умного человека. Прерываемое какими-то всплесками, взрывами, иногда просто теплым светом хорошего настроения. Хорошее настроение тоже может покрывать грусть, но грусть - она всегда. Вот плесень покрывает сырость, а сырость она всегда есть. Грусть - основа юмора (хорошего). Когда он покрывает грусть, он точный. Когда ты видишь основу - грустную и безнадежную, тогда и юмор у тебя получается. Нет тогда такого чувства превосходства, которое рождает юмор.

Д.

- Доверие?

- Доверие? Основано на честности. Бывает честность по отношению к тебе, бывает честность вообще. Доверие возникает к друзьям, а друзья только с детства. В общем, это многолетний процесс - когда возникает доверие. Либо вы доверяете каждому, но после этого вас учат-учат-учат, а вы доверяете. Вас опять учат, и вы уже не доверяете никому.

З.

- Зависть?

- Это да. Это наше все. До тех пор, пока мы кричим "у него наши деньги!". Наш человек любит кричать: "наши деньги у Березовского". Я все время спрашиваю - а у тебя были деньги? Нет. Какие ж твои деньги у Березовского?.. На этом чувстве основан весь антисемитизм, весь марксизм, вся ненависть, которая читается между строк писателя к писателю. И умный человек испытывает ее точно так же, но умный человек берет шапку и пальто и уходит, чтобы его в этот момент не видели. Пока не переборет это один. У меня это бывает, когда я, допустим, ощущаю чужой успех. Помню, когда слушал, как Гена Хазанов исполнял рассказы Альтова, я страшно завидовал. Очень звучало хорошо, а я сидел в зале и просто в глаза не мог никому смотреть, и мне казалось - как я выйду после него? Я единственное понимал, что должен себя сдержать, не должен нервы распускать, чтобы не увидели этот страх. Лучше всего, чтоб тебя в этот момент не было, успокойся, потом ты сможешь (вот я сейчас могу) объективно говорить.

Л.

- Любовь?

- Любовь - это большое несчастье. В этот момент писать невозможно, это потерянное для многого время, ты перестаешь быть человеком. Дежуришь, где-то тебя видели, и ты не помнишь, где ты был - что-то охотился, пытался увидеть. Любовь возникает на сопротивлении, вопреки, когда тебя не любят, тогда в тебе все это развивается. По моим воспоминаниям, это тяжелый случай. И одна красивая женщина, которая танцевала прекрасно на эстраде, и я сам тогда перепутал любовь и страсть (как говорил мой друг Битов, страсть полтора года, любовь семь лет), так вот, когда я перепутал однажды любовь и страсть и страстно быстро влюбился, и получил ответ, и тут же остыл, то она исчезла очень благородно. И потом, когда я встретил ее, она сказала: врагу не пожелаю того, что я испытала. И я ей мог сказать то же самое, но уже о другой.

И сейчас говорю - врагу не пожелаю. Это когда ты извиваешься, мучаешься, и такая боль внутри где-то между сердцем и дыханием, и ты не знаешь, откуда она возникла, эта боль, и как от нее избавиться, и ты прекрасно понимаешь, что ничем, никакими слезами ты не привлечешь этого человека - никакими письмами, никакими звонками - ничем. Он так же чувствовать, как ты, не сможет никогда, а тебе нужно только так. Ну даст он тебе свою ногу или руку, но тебе же нужно больше, ты же весь уже сгораешь, тебе нужно, чтобы он весь воспламенился от этого же, а он не воспламеняется. Наше, я думаю, спасение в том, что мы все... у нас такие весы - тактика, стратегия, где-то ты ощущаешь нежность женской кожи, а где-то скучаешь. Все казалось бы то же самое, но это не любовь. Там ты плохо представляешь себе, что происходит, ты все время в униженном состоянии. И ты смотришь на звонок дверной. Не слушаешь, а смотришь. Ждешь. Такая штука. Все время ждешь, это самое страшное. Как у врача - в режиме ожидания. Это уже любовь.

М.

- Мудрость?

- Это все, что я говорю. Точка. Дальше.

Н.

- Ненависть?

- Честно говоря, она мне не присуща. Если вы меня спросите, ненавижу ли я Макашова? - Нет. Баркашова? Нет. Вот одна газета вдруг напечатала дикий рассказ явно про меня. Юморист с портфелем, который булавками убивает соперников. Это было самое страшное оскорбление, а я ненависти все равно не испытывал, только собственное страдание. У меня против того человека ничего особенного, хотя мог бы его встретить и обязательно дать в морду - обязательно. Но это было бы порождено страданием. А ненависть - это злоба, что носится в себе годами.

С.

- Страх?

- Это состояние, в котором я живу. Это не значит, что я трусливый человек, но состояние страха в этой стране... Кстати, неужели надо доказывать, что я ее люблю? Уже не надо. Уже главное, что я здесь сижу, не взирая ни на что, хотя тысячи шансов были, чтобы покинуть эту страну и уже избавиться от страха, от злобы, от всего, что мы там перечислили. Но приобрести букву "у" - унижение. Там где-то. А вот чувство страха сопровождает весь коммунистический период. Советская власть очень умело делала тебя виноватым. Чувство страха - повседневная, бесконечная жизнь. Двадцать четыpе часа в сутки. Живешь ты в этой квартире - ты не знаешь до сих пор, твоя ли она. Заработал деньги - ты не знаешь, останутся ли они с тобой. А дальше давление сверху сменяется давлением снизу. При тоталитаризме тебя без конца вылавливала власть, сейчас - народные массы могут. Ты все равно говоришь, что ты хочешь говорить, но все время внутри чувство страха и неуверенности.

Т.

- Тщеславие?

- Что такое творчество? В чем причина появления произведений? В первый раз, видимо, это жалоба. Ответный удар жизни. После того, как звучат аплодисменты, сюда постепенно добавляется тщеславие. Каплями. И ты продолжаешь все еще жаловаться на жизнь, но уже знаешь, что это будет пользоваться успехом. И в этом диком состоянии тебе еще кто-то объяснил, что у тебя талант - прочтя одну-вторую жалобу, он тебе рассказал. Кто-то. И еще капля тщеславия появляется. И потом уже аплодисментов больше. И тебе в первый раз заплатили. И причина появления произведений становится такая, что просто стыдно сказать.

Теперь ты уже не пишешь жалобы, ты ищешь жалобы! Прислушиваешься к чужим жалобам и говоришь - нет, я бы жаловался лучше. публика бы так аплодировала! И ты жалобы других людей включаешь в свой репертуар. Вот тщеславие так рождается, и - я буду говорить тухлые банальности - оно держат тебя на сцене. Ну, не совсем оно, быть может, но только-только накорякал, и бежишь уже на сцену, читаешь в зал - смотрите, что я написал! Слушайте! Вот это все - и тщеславие, и талант, и в общем, счастье.

Записала Валентина ЛЬВОВА