Дежурный по стране, 13.09.2004

М.: Я должен сказать, что естественно мы с Михал Михалычем готовимся к этой передаче, но в стране произошли события, которые перевернули всю нашу подготовку и по сути это будет абсолютный экспромт. Передача идет в записи и вы это знаете, вот сейчас, когда мы записываем этот разговор, мы знаем о событиях в Северной Осетии только то, что заложники освобождены и что многие из них погибли. Никаких цифр конкретных мы не знаем, но, к сожалению, знаем, что за тот период, пока не было нашей передачи, за эти два месяца, произошли два страшных теракта в самолете, потом произошел почти подряд теракт на Рижской, поэтому эту передачу мы начинаем на такой невеселой ноте. Михал Михалыч, мне кажется, что ответ, который ждут от Вас сейчас зрители в студии и те, которые нас смотрят по телевизору, на самом деле один: как теперь жить?

Ж.: Ну а мы-то что? Тут такая штука, что мы не виноваты ни в том, что на нас нападают (недаром говорят, что они нападают на невинных людей), мы невинные совершенно, мы не виноваты в этом абсолютно, если опросить всех нас, мы наверное согласимся дать Чечне независимость и дать независимость всем, кто стреляет оттуда, просто чтоб это прекратилось. Поэтому мы невинны и на нас нападают и мы все смотрим наверх, они смотрят наверх, мы смотрим наверх. Если бы нашелся человек, который предложил бы выход, я бы мгновенно за него проголосовал. Потому что силовики, это не мы, я когда смотрю собрания силовиков, вы же видите тоже, это напоминает диктант. Сидит президент, что-то говорит и люди пишут. Что они пишут? Если что-то надо записывать, то наверное, можно отпечатать это заранее и дать им это выучить. Если б я говорил что-то, я бы потребовал: "Что ты опустил глаза и пишешь? Что ты прячешь от меня? Ты прячешь глаза?"

М.: Михал Михалыч, Вы говорите сейчас о власти. А что делать обычным людям?

Ж.: А обычным людям - ничего. Мне - продолжать шутить. Людям - продолжать ходить на работу, составить завещание толково. Если кто не успел, надо это сделать. И я думаю, тому, кому вы завещаете, тоже надо подумать, как можно быстрей завещать это же дальше, чтобы… Я не знаю, успеет ли он воспользоваться… Ну, какая-то такая странная идет война. Это действительно похоже на войну, но очень странная. Мне кажется, что много нас. Очень много. Человечество же размножается. Всегда, когда предел количества людей переходит через что-то, начинается вот эта ярость, ходишь, натыкаешься, то на машину, то на человека, где бы ты ни был, ты не найдешь места для поцелуя, всегда там кто-то стоит. Поэтому очень много получается людей, очень много секса и мало любви. Поэтому от любви рождаются, как мне кажется, люди приличные, а от секса - налоговые инспекторы, экстремисты, гаишники. Я чувствую, что нам надо жить, как мы жили. Может быть, быть бдительнее немножко, может быть, как в этом городе Беслане, когда призвали: "Идите и посмотрите на незнакомых людей". Вот тогда стало понятным. Вот когда обращаются к нам, мне становится понятным: "Идите по улицам, смотрите, может быть, где-то что-то лежит подозрительное". К нам пока никто не обращается, поэтому мы взрываемся, где хотим.

М.: Вот эта страшная история, которая произошла в Северной Осетии, она в нашем сознании немножко перекрыла всё, что было до этого и вот по поводу взрыва самолетов я хотел Вас спросить, вот как Вам кажется, возможно в России добиться ситуации, когда никогда не возможно будет пронести никакую взрывчатку в самолет, никогда будет невозможно его заминировать или все меры, которые принимаются по этому поводу, бессмысленны?

Ж.: Нет, они не бессмысленны. Но пока у нас берут взятки, а взятки у нас берут, у нас взятка - это способ существования, пока берут взятку, можно будет пронести всё, проехать всюду, жить, как мы хотим. Завещание оформить - и в город. А может, лучше жить по одному. Не угощать, не приглашать.

М.: Мне кажется, Вы сейчас сформулировали, что задача нашей передачи состоит в том, чтобы создавать людям хорошее настроение, несмотря ни на что, а это, мне кажется, можно сделать с помощью Ваших произведений. Может быть, Вы нам почитаете что-то?

Ж.: Буквально позавчера сосредоточился, тем более лето, было тепло…

А лето прекрасно, как его не проводи. Что это за крики "караул, всемирное потепление"… (произведение "Наше лето")

М.: Вот у нас тут неожиданно возникла тема, как сохранять нормальное или хорошее настроение, а вот Олимпийские игры Вам настроение поднимали, если Вы их смотрели?

Ж.: Я смотрел, конечно.

М.: Как было с Вашим настроением во время просмотра Олимпийских игр?

Ж.: Нормальное.

М.: Нормальное - значит хорошее?

Ж.: Ну, Олимпийские игры, это было бы самой лучшей заменой межнациональных отношений вот таким играми… Вместо того, чтобы выяснять, стрелять и что-то тяжелое замышлять. Там все равно примешивается это, вот "одна страна вырвалась вперед в прыжках, другая страна…" Помните, вот это выражение Советской власти: "Наша победа - результат". Мне кажется, что Олимпиада чем хороша - открытием и закрытием. Когда одно государство дает банкет в честь остальных. Когда собираются все - вот это уникально. Остальное - ну толкание ядра, ну прыжки, ну хорошо, ну на сантиметр выше, на сантиметр ниже, все радуются, потому что наш кто-то именно прыгнул на сантиметр выше, это радостно, это хорошо. Но самое приятное, это смотреть эту церемонию, когда государство дает банкет, дает бал и это для всего человечества.

М.: Вот Вы можете как мудрый человек, объяснить, вот сколько я себя помню, всегда, и при Советской власти и при демократии судьи необъективны к нашим спортсменам, именно к нашим, вот ко всем другим они вроде как в порядке, а к нашим необъективны. Почему?

Ж.: Запад, который долго чуть ли не завывал, кричал "откройте занавес, выпустите этих людей!" - то есть нас, они сейчас поняли, что не надо было это кричать, не надо было так долго биться за это, мы хлынули и, конечно, они расстроились. Раньше кто выскакивал из-за занавеса, то есть из этой страны - выскакивал - ну (Дейс?) выскочил, поиграл-поиграл, заскочил обратно, Каспаров выскочил, обратно заскочил. Какая-то команда прыгунов, хоккеистов, выскочила, ну на две недели - и обратно сюда, где ничего не понятно, что здесь происходит. Обратно за забор. Не видно ничего. Они вот этим криком "откройте ворота, выпускайте всех!" - ну выпустили… Сейчас наши ребята с криком: "Сэр, обслужи-ка!" Денег полно. По мобильнику с переводчиком из Москвы заказывает блюда в ресторане. То есть такое количество людей, такое количество денег, в результате поднимается такая волна какого-то протеста против этой первой волны, хлынувшей туда. Им кажется, что мы подкупаем судей, там где много судей, где субъективное судейство: гимнастика художественная и т.д. Им кажется, что всё подкуплено, что долго нам отдавали первые места: и в гимнастике и в фигурном катании, на льду. И все время идет протест против того, что хлынуло. Я думаю, это пройдет, просто сейчас нам надо побеждать с отрывом. Я готов.

М.: Поскольку было лето, были отпуска и в связи с тем, о чем Вы сейчас сказали, мне интересно, как Вы объясняете такой феномен: почему, когда за границей встречаются французы, англичане, датчане, они очень радуются друг другу. Когда встречаются русские, они делают вид, что они друг друга не знают и всегда разбегаются. И всегда, когда встречаешь соотечественников где-то, то видно, что они тебе совсем не рады.

Ж.: Нет, я все-таки встречаю людей, которые рады.

М.: Вам?

Ж.: Мне. Я сейчас, кстати, за границей вижу только людей, собравшихся в зале. У меня очень специфическая публика. Это так же, как здесь. Это только кажется, что это Америка. Я выхожу - те же люди сидят, как вы сидите. Я не встречаюсь с американцами, наши не вхожи в дома американцев, наши не вхожи в дома англичан, наши не вхожи в дома французов. Я думаю и олигархи не вхожи в эти дома. Они только вот так замкнуто…

М.: Абрамович?

Ж.: Абрамович не вхож.

М.: Не вхож?

Ж.: Я думаю, нет.

М.: Ну Вы сейчас разрушили невероятный миф.

Ж.: Я думаю, что Борис Абрамович Березовский тоже сидит у себя тихо. Они как-то приезжают замкнутым коллективом в какую-то яхту, эта яхта подходит… Кстати, довольно отвратительное место - яхта. Прошу не завидовать. Я ж в Одессе сижу всё лето, вот иногда выходишь так, приглашают - тошнит через десять минут. Яхта не может быть большим теплоходом на двадцать тысяч тонн, либо на тридцать тысяч тонн, с успокоителями качки. А это судно небольшое, значит качает, душу выворачивает, я думаю, все, кто там сидит, тщательно скрывают дурноту и тошноту, которые подходят все время. Так что не стоит завидовать. Вот тут мы будем солидарны, мы не завидуем - нам асфальт. А то, что их не принимают, мне кажется - да. Насколько я слышал, да.

М.: Вот Вы делаете невероятные открытия, сколько раз мы делаем передачу? А почему тогда олигархи так хотят плавать на яхтах? Если там такой кошмар, как Вы рассказываете.

Ж.: Нет, вот свой самолет - он стоит, а ты гуляешь. И он всегда стоит. То есть вот это красота. Ты можешь сесть и перелететь, куда хочешь. Это вековая мечта человечества. Из одного строя в другой. А почему они покупают? Ну как не купить, если есть деньги, ну как не купить яхту. Вот как говорит мой сын: как только я стану взрослым, на следующий же день я лягу у бассейна, накуплю мороженого. Ему кажется, что это все произойдет в один день. Он станет взрослым - и всё, и он лег, и ест, и плавает, и делает, что хочет, и читает книжки, и никуда не ходит, ни в какую школу, никуда, как только станет взрослым. Поэтому я не помню, к чему это я всё начал… Вот это и есть веселый склероз, вот прошу обратить внимание. Вот простая вещь, это называется: вы следите за ходом моей мысли? Следите вы, потому что мне трудно.

М.: Почти не работала Госдума в наш этот период, она была на каникулах…

Ж.: Мы всё о печальном, никак не можем, ну давайте о разном.

М.: Нет, просто не обсудить это с Вами невозможно, почему - я скажу. Она приняла закон об ограничении рекламы пива. Поскольку здесь на передаче не так давно мы отмечали Ваш юбилей, ели раков и пили пиво соответственно. Всё это касается времени после десяти часов. Мы выходим после десяти, то есть нам можно про всё говорить. У меня к Вам два вопроса. Сколько Вы примерно выпили пива за свою жизнь (я не знаю, чем это считать: цистернами, литрами, килограммами), если это можно посчитать. И как Вам, как эксперту, кажется: пиво - полезный напиток или вредный? И вообще, что это за напиток - пиво?

Ж.: Честно говоря, я не отношусь к большим любителям пива. Ну тогда, в советское время, была драка из-за всего, всё это доставалось с большим трудом. Пиво доставалось с огромным трудом, за пивом надо было куда-то вставать, куда-то выходить, эти бутылки со сползшими этикетками или даже без этикеток, какие-то грязные, пыльные бутылки. Холод собачий, когда я уже переехал в Ленинград в Райкину, и вот сидишь, я получил квартиру на Ульянке. Ульянка. Граждане, вот стою я в Ульянке (это к вопросу о пиве), смотрю на закат, пустая совершенно дорога, никого. Потому что в этих новых районах людей нет. Дома, в них где-то прячутся люди, никого нет. Абсолютно стою один на дороге, вдруг стук в спину: "Разрешите пройти". Выпимши, крупно выпимши человек, который не может сдвинуть свою линию в сторону, он попал прямо на мою спину. Даю слово, он попал на мою спину и я должен был отойти, он сказал: "Спасибо". Интеллигент потому что. Он вежливо постучал, он не мог меня обогнуть, никаких сил не было. Вот это пиво с водкой дает такой эффект. Эффект четкий. Так вот, пиво. Пиво, конечно, вот эта реклама пива мне просто осточертела, я думаю, как и всем вам. Ну просто невозможно: пиво такое, пиво такое, пиво такое, молодые люди, пожилые люди, артисты, актеры, которые оказывается, не пьют пива. Я вообще чувствую себя обманутым, если актер, полный, красивый, Вова Семин, говорит: "А в жизни я пива не пью". Что ж ты его рекламируешь? Это нечестно. Ты давай то, что тебе нравится. Вот я, например, если я раков люблю, я их буду рекламировать всем, это лучшее, что есть. Но пиво - это реклама, это деньги. На деньги от пива мы с вами существуем. На деньги от водки существует бюджет, наука, вот эти ученые. Их кормят алкоголики, которые валяются под киоском, под забором, замерзшие, синие. Странно, да? Водка приносит деньги, убивает и поднимает людей. Кого-то убивает, кого-то поднимает. Мы с Андреем можем благодаря пиву сидеть и разговаривать. Я не думаю, что наша передача приносит какой-то доход или большой рейтинг, не знаю, но пиво…

М.: Большой. Не надо на нашу передачу, у нас хороший рейтинг.

Ж.: Благодаря Вам.

М.: Благодаря Вам.

Ж.: Действительно бывает очень интересно вдруг выпить пива утром. По-моему, пиво - утренний напиток. Вечерний, он слишком тупит. Он не дает остроту. Коньяк дает вечером остроту. Коньяк вообще, если выпьешь коньяк, всегда тянет позвонить, вспомнить старый телефончик и сказать:

- Как ты? Ты что, не помнишь, как на площади Маяковского в одна тыща десятьсот…

А там оттуда голос тот же и оттуда:

- Та-та-та, а ты можешь?..

- Нет, я уже не могу, та-та-та...

Это на коньячке. Водочка просто тянет позвонить какому-то хмырю и сказать:

- Да что ж такое, а Потапов на работе? А почему он не отвечает? А заявка наша есть? А я из Магнитогорска. Есть наша заявка? А пусть поищет. А пусть найдет. А я и министру могу позвонить.

То есть водка тянет поговорить с начальством. И по работе, только по работе. Водочка, это такой напиток, рабочий. Шампанское - очень крупно действует на женский организм. Если вы пьете шампанское, курите и не открываете окна, то можно надеяться, что она забалдеет. Что еще есть? Французское. Если вы пьете французское вино, вы, конечно, ни к каким контактам с нашим населением не расположены. Это теперешние богатые молодые люди, они уже стали разбираться… Я тоже завидую… Вы разбираетесь во французских винах? Я не могу разобраться во французских винах, они говорят какое-то "послевкусие"… Не знаю, видимо, у меня всё впереди. Я это раскушу. И, как ни странно, мне нравится самогон. Рюмочка самогона, вот с тем ароматом того плода, из которого его с таким мастерством перегнали, вот эта рюмочка запотевшая самогончика, такого коричневого цвета… Когда ты, после всего, что выпил, ты пьешь самогончик, ты располагаешься, включаешь телевизор, смотришь Олимпиаду, оно всё кажется дальше, оно кажется выше, оно кажется дружнее, и даже судьи, сволочи, кажутся в общем, гораздо симпатичнее.

М.: Замечательный был ответ на вопрос о рекламе пива. Я хочу спросить вот о чем, если бы у Вас была такая волшебная возможность, Вы сказали, что рекламировать надо только то, что нравится тебе самому, и у Вас была бы возможность рекламировать что угодно, от вещей до чувств человеческих, там "дружите все", Вы бы что стали рекламировать?

Ж.: Вы знаете, я бы стал рекламировать то, что нужно для мужчины. То, что нужно для мужчины. Нет-нет-нет. Я помню замечательный ответ в Одессе, когда кто-то выходил из филармонии, я крикнул: "Гриша! Ты куда?" Он сказал: "Нет, я иду домой". В этом ответе очень многое, поэтому я бы рекламировал не то, что вы подумали. Я бы рекламировал для мужчин знаете, что? Доброту и юмор. Это главное, что должно быть у мужчины. Потому что юмор, это значит ум. Это значит очень многое. А доброта - это доброта. Я бы не мог, наверное, никогда видеть ребенка даже просто плачущим, ну просто душа разрывается. Еще мне очень нравится прижать детскую голову и понюхать волосы. Потом прижать женскую голову и тоже понюхать волосы. Вот это самое ароматное, самое приятное. Они то дождем, то каким-то парфюмом, то какими-то духами, то человечеством, то детством пахнут. То пахнут какой-то пылью, вот он только что где-то бегал с кем-то, то снегом, то какой-то влагой… Вот так прижмешь эту головку и вдохнешь этот воздух и в общем можно какое-то время жить дальше.

М.: Я хотел бы предоставить слово женщине, актрисе, которая заслужила не только уважение, но и огромную любовь миллионов зрителей. Элина Авраамовна Быстрицкая!

Быстрицкая: Я первый раз пришла вот так близко. Я всегда смотрю по телевизору эту передачу и я радуюсь, что я могу посмотреть ее сегодня. Я пришла и я ловлю себя на том, что Вы не только писатель, Вы не только уникальный юморист, Вы уникальный артист. И я пришла, я сейчас испытываю ощущение ученицы, которая пришла на урок к мэтру.

Ж.: Я очень тронут этим.

М.: Я хочу представить сидящего рядом человека. Я сейчас стал перечислять профессии этого человека: он художник, он драматург, он артист, он режиссер и всё это у него получается очень хорошо. Александр Адабашьян!

Адабашьян: Это будет плагиатом, если я скажу, что Ваше актерское мастерство удивляет, поэтому сошлюсь на одну из моих профессий, скажу, что еще и режиссура Ваша замечательная, как Вы руководите процессом, как Вы управляете аудиторией, как меняете ее настроение и управляете аплодисментами и вниманием, в общем, Вы - полностью готовая концертная организация. Готовая антреприза. От драматурга до, не знаю, как там насчет продюсера, но то, что есть драматург, есть режиссер, есть актер, осталось только продюсер. Театр.

М.: Я думаю, что прежде, чем мы приступим к вопросам…

Ж.: Кстати, у меня есть очень интересная штука. Я получил вопросы от "Красной Бурды". Журнал "Красная Бурда". Там настолько смешные вопросы, я ответить, наверное, не сумел, но вопросы интересные. "Смотрю все "Смехопанорамы", "Аншлаги", а Вас там всё нет и нет. Может, мне уже прекратить смотреть это барахло?" Это не я, это мне пришло. "Многих до сих пор интересует темная история с похищением Вашего джипа, чем она закончилась? Похитили ли Вы в ответ чей-нибудь джип?"

М.: А Вы ответы не будете читать?

Ж.: Ответ: "Я ее (эту историю) выдумал. Милиция поддержала. Им всё равно, что "не" искать". "Почему Вы не используете в концертах элементы шоу: подтанцовки, подпевки? На балкон можно посадить Пугачеву". Ну я что ответил: "Планирую: два бандита - бэк-вокал, две слабых дамы - подтанцовка, парочка толстых одесских соседей и три собаки-девочки". Я был у них в Екатеринбурге (эта газета выходит в Екатеринбурге): "Ваш приезд в Екатеринбург - это желание заработать или нечто большее - желание разбогатеть?" Я ответил: "Что-то не было примеров разбогатевших на концертах в Екатеринбурге. Хочется поломать эту традицию. Больно много умных в вашем городе". "Какую максимально большую сумму денег Вы держали в руках? Почему не оставили себе?" Я пишу: "Миллиметров на десять. Отдал женщинам. Деньги просто требуют, чтобы их отдали женщинам". "Еще вопрос и на этом я закончу: "Как Вам кажется, Россия выкарабкается? Или мы из России?" Я ответил: "Эти два пути поднимут Россию. Без нас она будет самой процветающей страной. Все мои знакомые помогали таким путем - именно отъездом. Помочь этой стране и постараться навредить "той".

М.: На сайт Российского телевидения можно присылать вопросы Михал Михалычу, я задам один из вопросов, его посылает Роман. Мне этот вопрос очень нравится и Вам понравится наверняка. Он звучит так: "Просто раскройте секрет, как удается так хорошо выглядеть?"

Ж.: Это что, правда? Я действительно хорошо выгляжу? Ответ прост до омерзения. Мужчина хорошо выглядит только изнутри. Я не думаю, что внешнее что-нибудь здесь можно поправить. Это характер, почему я вскакиваю, я не бегаю, как физкультурник, но я мотаюсь, я дернусь, вскочу - характер. Нет у меня такого запаса физических сил, как может казаться. Я не хотел бы перед вами раздеться, ничего там интересного нет. Но вот это внутреннее вскакивание, когда по лестницам быстро мчишься, просто потому, что хочешь быстрей дойти, там что-то ждет. И ты уже приготовил ответ или приготовил вопрос или приготовил сообщение, тебе так не терпится это сообщить, что ты несешься по лестнице и кажется, что "он полон сил". Это вранье - "он полон ответа".

М.: И вопрос от Лидии: "А надо ли жить спокойно и обеспеченно, ведь скучно?"

Ж.: Да я бы не сказал! Что-то больно много народу хотят жить обеспеченно и что-то никто не отказывается от обеспеченной жизни вдруг ни с того, ни с сего с тем, чтобы жить беспокойно и бедно снова. Нет, я бы не сказал. Я тоже… Я впервые влез в ванную где-то лет в тридцать пять. И то - первый душ у меня был над унитазом. Прямо над унитазом, потому что такой был туалет, там некуда было сдвинуть, поэтому только стоя в унитазе можно было принять душ. Вы это понимаете? К чему это я говорил…

М.: Надо ли обеспеченно жить.

Ж.: Вот - надо. Человека делает человеком прежде всего сантехника.

М.: Теперь я обращаюсь к нашей аудитории, у вас есть возможность задать вопрос Михал Михалычу, для этого нужно поднять руку, получить микрофон и тогда задать вопрос.

Ж.: То есть от поступления сырья, как сказал Саша Адабашьян, до выхода продукции, сырье - это ваши вопросы, видимо.

Вопрос: Дорогой, любимый и глубокоуважаемый мой человек! В 1987 году Вы летали на Северный Полюс и были у нас в поселке Черском на Севере Якутии. Нашему счастью не было предела. К Вам невозможно было подступиться. Но я прошла все кордоны и была вознаграждена тем, что что-то пролепетала восторженное Вам, а Вы мне написали на скромной открыточке, с присущим Вам юмором: "Аллочке на Севере от Мишки там же". Михал Михалыч, прошло столько лет, я счастлива видеть Вас здесь и сказать Вам, что Вы мужественный и очень смелый человек. Я благодарю Вас за то, что Вы есть, я желаю Вам долгих лет, я желаю Вам быть благополучным, я Вас обожаю.

Ж.: Спасибо, после таких слов стыдно как-то жить дальше, надо побыстрей… Но я постараюсь все-таки держаться, я, честно говоря, в корне не согласен, потому что я не герой совершенно. Если куда-то я забегал, то это не мужество совсем. Потом ты долго трусишь, долго переживаешь, и мама говорит: "Зачем тебе это было надо? Куда ты полез? Что ж такое?" И все говорят: "Зачем это тебе было надо?" Ну, все-таки, вы знаете, мужество - это совсем другое дело. Мужество - что-то более интеллигентное. Смелость - это одно, но я имею в виду, сейчас много людей мужественных, много людей, говорящих правду, много людей, критикующих верх, много людей, выступающих "против". Таланта не хватает! Ну я просто больше не могу говорить на эту тему.

М.: Вообще было такое ощущение, что это финал передачи, но это еще не финал. Михал Михалыч, Вы обещали…

Ж.: Давайте я "маленькие" прочту… Я взял какие-то "маленькие" тут…

О любви. Почему "уйди" мы кричим, а "приди" - шепчем? Когда надо бы наоборот.

А вы помните вот это, это я давно когда-то писал:

Ну приспособился народ, ну публика вертится! Едят то, чего нет в меню, носят то, чего нет в магазинах, угощают тем, чего не достать, говорят то, о чем не слышали, читают то, чего никто не писал, получают 120, тратят 250, граждане воруют, страна богатеет, в драке не выручат, в войне победят.

* * *

Глубокой старухой ко мне заглянуло детство, в пожилой женщине я встретил свою юность и загорелым недоступным чудом мелькнул сегодняшний денек.

Это просто такое произведение, чтобы вас развлечь.

Теперь вы. Прекратите, это случайная встреча в вашем районе, не преследуйте меня. Я вас - никогда. Земля круглая, кто кого преследует, непонятно... (Это "письма женщинам").

Чего бояться смерти? Великие все умерли - и ничего. Благодаря им и жизнь есть. Ну если наконец подумать - они же все умерли. Вот это всё написали, изобрели, построили - и ушли…

М.: Мне остается сказать огромное спасибо всем, кто пришел к нам сегодня в студию, всем, кто смотрел нас по телевизору. Нам показалось, что в эти скорбные дни один из немногих, если не единственный, человек, который может хоть как-то поднять наше настроение по умному и, самое главное, без пошлости, это Михаил Жванецкий, потому что он для нас, я думаю, что и для вас тоже "Дежурный по стране". "Дежурный по стране" выйдет опять через месяц.