Дежурный по стране, 06.02.2006

М.: Наша передача относиться к развлекательным почему-то и у нас происходят с Михал Михалычем мелкие дискуссии, потому что Михал Михалыч считает, что он должен все время шутить, а я считаю, что он такой замечательный философ, что он может шутить, может не шутить, это дела не меняет. К чему я это говорю? К тому, что первый вопрос будет, к сожалению, не просто серьезный, а трагический, потому что одно из главных событий, о котором говорили в прошедшем месяце, это чудовищная ситуация, которая возникла в Челябинске - избиение Андрея Сычева. Об этом говорили все, начиная от просто людей, заканчивая Президентом... Меня лично потрясает, что никто не подал в отставку. Мне кажется, что возникает два самых главных вопроса: что делать в этой ситуации конкретно, и второе: что делать в принципе, чтобы таких ситуаций не было, если учесть, что денег на контрактную армию нет, мы не можем ее ввести завтра, а детей мы своих посылаем в армию завтра. Что делать, чтобы эта ситуация изменилась?

Ж.: Вы заметили, что если бы пострадавших было много, это бы нас так не задело, как то, что пострадавший был один - вот этот парень, беспомощный, слабый, вот такой, какой он есть. Он один и от этого такой ужас... И то, что с ним сделали - такой ужас в сердце... Конечно, прав был Президент, когда он сказал на пресс-конференции, что в этом состоянии все наше общество. И Сталин, и дедовщина, и террор - это порождение наше. Мы не можем сказать, что это сверху, это наше порождение. Это ненависть к соседу, это ненависть к человеку. Нам сказали о создании военной полиции. Интересная мысль, но у нас уже есть милиция. А кто сказал, что полиция будет благородней? Мы с вами никак не можем разобраться с милицией. Кто они? Они нападают или они защищают? Я до сих пор не знаю, что они делают. Кого мы больше опасаемся? Ведь что охраняет человека - закон и суд. Ну законы есть, суда нет у нас. Просто это все не звучало на пресс-конференции. Когда нет суда - кому жаловаться? Вот кому пожалуется такой парень? Кому его мама пожалуется? Наш народ платит три раза: за кино, которое мы смотрим, после которого возникает вся эта агрессия, потом платит за дедовщину, за лечение этого сына - и кто станет после всей этой истории богаче всех? Конечно, военкомы. Им будут платить, чтобы откосить от армии, они будут богаче ГАИшников. А что мне кажется, такой мелкий бытовой выход: тому, кто сильнее - дайте марш-бросок на двадцать километров, тому, кто слабее - на пять. Оба придут без ног. Оба придут, упадут отдыхать. Сильного надо нагрузить так, чтобы он никого не бил, только врага, только противника. Что это за армия, которая избивает саму себя?..

М.: Вы упомянули о пресс-конференции В.Путина, меня поразило, какое количество цифр может держать в голове один человек, даже учитывая, что он Президент, это просто невероятно. И после этого были всякие разные опросы в газетах и всех спрашивали: о чем надо спросить Президента? Такие пресс-конференции проходят регулярно, и я хочу спросить вот о чем: о чем, на Ваш взгляд, категорически не надо спрашивать Президента нашей страны?

Ж.: Вопрос правильный! Мне кажется пресс-конференция у Владимира Владимировича должна проходить без вопросов. Это такой сольный вечер, это красиво. Прекрасная публика собирается. Я посмотрел на публику в зале - у меня такой публики не было никогда, как у нашего Президента. Всё понимающая, все чувствующая... Как блондиночка... И вопросики были такие, что можно было и пошутить, и то, и сё...И все так подставляли, и подгоняли вопросик, что это был чисто красивый сольный вечер. Я думаю - он пришел домой и сказал: "Что-то публика могла бы сегодня быть и получше..." И в атмосфере сольного вечера так получается, что если задашь не тот вопрос - на тебя все зашикают, скажут: "Не мешай впечатление получать... Что ты лезешь со своим вопросом?" Ну, я бы спросил, что будет с коррупцией. Зашикали бы все! Я бы еще спросил, почему у нас вся демократия в полночь начинается? Я бы так спросил. Мягко, нежно и шутливо - почему в полночь? В общем, народ уже спит. Большинству все-таки рано утром надо вставать. А вот как раз для тех, кому не надо вставать, начинается какая-то такая демократическая свобода слова - глубоко ночью. Я бы предложил все-таки спать, не выключая телевизора. Вот, братья мои, помните вот это обучение во сне: просыпаешься утром - по-английски заговорил, проснулся утром - ты понял, что такое суд присяжных. Усвоил за ночь. А как это все называется - ночная жизнь, сэр.

М.: В эту дни отмечали 75 лет Борису Николаевичу Ельцину, я хочу поздравить Бориса Николаевича, мы лично знакомы, сказать ему огромное спасибо много за что, но в частности за программу "Дежурный по стране", которой никогда бы не было, если бы не было Ельцина, не было Российского телевидения, не было бы нашей программы. Я думаю, будет правильно, если мы к этому человеку в нашей программе вернемся и Вы скажете то, что считаете нужным.

Ж.: Что такое Борис Николаевич? Так странно складываются наши отношения с ним. Так он незаслуженно мало получает сейчас. Сталина обожают, Ельцина проклинают. Потом все поменяется. Вскорости. Я однажды встретил Борис Николаевича в Доме Кино, где происходили все... И возле туалета, извините за выражение... Он и я, там всегда мужчины наедине со своими мыслями... Ну я когда на выходе сталкиваюсь с Борис Николаевичем, я говорю: "О, здрасьте..." Он уже Президент России. Я говорю: "Борис Николаевич, вообще-то тут куча народу, артистов всяких, писателей... Тут Андрей Битов, Клара Новикова, тут еще кто-то есть... Вас они не знают. Я бы хотел с Вами познакомиться. Можно, пока Вы здесь крутитесь, можно я скажу и приведу?"

Он говорит:

- Конечно.

- А Вы меня подождете?

- Обязательно.

Клянусь, я пошел, я их собирал, но ушло минут пятнадцать, может быть двадцать. Я собрал всех, кого хотел, спустился вниз к мужскому туалету - стоит! Стоит! Абсолютно нормально стоит. Я всех познакомил, мы перешли в другое место. "Вот, знакомьтесь, вот это хороший писатель, это прекрасный художник". Но это только характеризует его какие-то личные качества. Это искренний человек. Это великий человек, который принес эту свободу такой, какая она есть. Он окружал себя личностями. Что такое Черномырдин один, братья? Это же он выдвинул. Великий Евстигнеев умер отчего? Когда ему в Лондоне профессор стал рассказывать, какую операцию на сердце они собираются делать. Вот он ему нарисовал карандашом, Женя посмотрел, ничего не сказал, и просто буквально в этот же вечер не выдержало сердце - видя чертеж. Ельцин, как вы помните, видел во всех газетах себя в разрезе. Терпел... Он своим телом прикрыл гражданскую войну. Он менял премьеров и смягчал реакцию народа на это. Если бы кто-то был один, могло бы быть что-то страшное. Вот Гайдар один или кто-нибудь... Это вызовет такую народную ненависть... Он менял все время, менял... Но переход был. Сейчас мы имеем полные магазины, но нельзя сказать, что на пустом месте. Если мы хотим сказать, что все несчастья начались с Ельцина, почему же они не закончились с его уходом? Меня вот это интересует. Ну вот ушел человек... Мне еще хочется сказать спасибо Владимиру Владимировичу, что он ему сделал сейчас огромный день рождения в Кремле. Там было немного, человек триста, для такого приема это немного... С Клинтоном я лично поговорил. Я по-английски не говорю, но я пробормотал: "I am very glad to see you". И потом, ну я не думал, что я когда-нибудь пожму руку Клинтону, бывшему Президенту, я для этого хряпнул перед этим, потом сказал жене: "Пойду!" Как, помните, волк в мультфильме под столом: "Спою!" Она говорит: "Ты с ума сошел!" Я говорю: "Нет! Клинтон стоит, я должен подойти". У меня было полное ощущение, что без меня он пропадет. Я еще хряпнул и говорю: "Bill, I am very glad to see you". Там переводчика никакого, какая-то свита, человека четыре, и никто не подключается. Я сказал: "I am famous... Humour..." То есть сказал какую-то чушь о себе. Нельзя же просто так. Хотя он мог и догадаться, что где такое количество людей... Подошла дочка Басилашвили, Ксения, очаровательная девочка, и стала переводить. Но самое важное, что я пожал руку. Атмосфера опять была свободной. И живой человек живому человеку устроил 75-летие. И живой человек наконец-то не хаял предыдущего, что для нашей страны совершенно удивительно. Может быть, с этого начинается гораздо более интересный этап. Извините за серьезный разговор. Когда он задает такие вопросы, я начинаю серьезно говорить.

М.: Михал Михалыч! Поскольку я сейчас в первый раз услышал, что Вы встречались с Клинтоном, мне ужасно интересно: а Клинтон действительно такой красивый, как кажется? Вот в таком общении... Ну когда встретишь человека, который видел Клинтона, это же редкий случай.

Ж.: Конечно, скажу честно, я много сделал, чтобы стать популярным, но настоящая популярность придет именно сейчас. Все-таки я бы сказал, что операция на сердце, видимо, просто так не проходит. Я, когда пожимал руку - сухая рука. Похудевший человек. Потом играл Игорь Бутман на саксофоне и предложил ему свой саксофон. Это происходило довольно далеко там, но, во всяком случае, это входит в ритуал, потому что он играет на саксофоне, друг Билл... Друг Билл - отказался... Я бы тоже отказался... Бутман - человек чистый, порядочный, но почему я должен засовывать в рот то же самое?..

М.: Это замечательный ответ на вопрос, красив ли Клинтон. Мне кажется, что Вы напрасно сели, Михал Михалыч, потому что наступило время, когда Вы читаете Ваши произведения.

Ж.: Не знаю, не знаю - как кто, а я люблю нашу передачу... Черт его знает... Я только здесь начал, именно благодаря такому узкому помещению и тому, что собираются все свои, я начинаю импровизировать и слава Богу.

* * *

Интересные вопросы мы задаем друг другу:

- Ты поспал, Миша?

Поспал, не поспал, главное - больше не хочу.

- Ты поел, Миша?

Поел, не поел... Ну поел... Это же не тот вопрос. Ты спроси:

- Кушать хочешь?.............

* * *

Мне нравится "Ока". Автомобиль. Парковка - не проблема. Вот этот пес уйдет с дороги, и я встану на его место.

* * *

Я шел через скобу в аэропорту Хабаровска, ничего не зазвенело.

Потому что чистый, честный, порядочный, благородный человек.

У других все звенело, а меня вот обыскивают, потому что не верят...

* * *

Результатом любого происшествия, любой катастрофы в нашей стране является создание штаба.

Интересно, куда деваются штабы после катастрофы?

Я бы их хоронил рядом с погибшими...

* * *

- Миша, - сказала мне одна дама. - Как ты мог, просто беседуя с этой женщиной, понять, что она умная?

Я клянусь, я не мог объяснить.

* * *

Правильное ощущение всех дураков - что они окружены врагами.

Это ощущение любого дурака...

* * *

Что происходит в нашем обществе?

Черные клубы перемещаются то вверх, то вниз.

Посветлело сверху - сразу начинает клубиться снизу...

* * *

В нашей стране данные о воровстве тоже ворованные.

* * *

НИЖНИЙ ТАГИЛ

Вот и вспоминай Нижний Тагил. Советская власть. Конец января...

* * *

М.: Каждый раз, когда мы с Вами встречаемся, выходят какие-нибудь запретительные законы. Вот например, в этот месяц запретили продавать водку по ночам в Москве. Также были введены новые правила дорожного движение, которые очень много запрещают. Я уже запутался: какие могут быть фары, какие не могут. Детей нельзя возить без специальных кресел. А какого, на Ваш взгляд, самого главного разрешительного закона не хватает в России? Что надо обязательно законодательно разрешить?

Ж.: Чтобы мы жили дольше. Почему наш человек должен умирать в 58 лет? Что такое? Почему в 58? 58 - это даже не возраст, это какая-то статья. Пятьдесят восьмая. Приговор такой. Нам нужны вот эти законы. Когда ездишь по странам, видишь - как наши эмигранты где-нибудь в Америке впервые попадают в любой кооператив, где живут люди. Там свои законы, в этом кондоминиуме. Если есть собака, она не должна лаять после десяти, до одиннадцати, она ночью не должна лаять, она не должна с часу до двух лаять, она не должна какать там где-то. Для собак те же законы, там всё очень расписано. В Швейцарии вы не можете возвести дом, если вы хотите выше других, вы должны вначале на шесте повесить что-то вроде купола, чтобы соседи привыкли, на какой высоте будет ваша крыша. И такие запретительные меры нужны. Если мы пока не можем... Что-то я серьезным стал. Я не хочу быть серьезным. Мы не имеем права относиться друг к другу по-зверски. Только продолжительность жизни... Клянусь... Я бы две цифры взял: средняя зарплата... Соревнование между городами, средняя зарплата. Это более-менее объективно... Триста долларов, четыреста долларов там, пятьсот долларов - где выше... И продолжительность жизни. В этом городе люди живут столько лет, в этом - столько лет. И понятно будет, что происходит в этих местах, где мало живут, где коротко живут. Может быть, очень ярко, но коротко. Хватит уже искать бескорыстных. Давайте уже все вспомним, что мы все еще продолжаем искать бескорыстных... Ученые нам показали, самые лучшие, самые умные показали - нет, ребята, деньги важнее. Народ слинял. Писатели - за редким исключением, ну если не продается, сделает всё: он и мат подпустит, и нафантазирует, и что-то про бандитов напишет и если нет, то все равно что-то напишет... Ну если уж есть такие святые поэты, самые поэтические поэты, ну это единицы... Всё, творчество и деньги - не надо пытаться их разъединить. Я говорю с горечью! Всё, кончилось уже то время. Сейчас, если человек творческий - все равно плати. Ученый - все равно плати. Смирись с этим, что придется платить. Есть люди добрые, есть люди злые и есть третий вид людей - талантливые. Если добрые и злые производят впечатление, то талантливые оставляют слова, оставляют чертежи, оставляют идеи. Умный заботится о своем благополучии, о благополучии своей семьи - умный. А верный - сколачивает состояние. Мудрый строит мост для всех. Чтобы все через этот мост ходили. И мудростью пользуются люди веками. Умом пользуется семья. Ну тоже хорошо. И хватит уже пытаться им не платить. То есть пытаться все время присматриваться: "А может он все-таки сделает бесплатно?" Какое-то время он будет делать. Потом или постареет, потому что у него семья, жена... Жена - это страшная реакционная сила, она не даст ему бесплатно работать. Не даст. Ой, мой приятель Толя Молодецкий, катала, профессионал, он мне говорил: "Миша, я бы, конечно, сделал из тебя игрока хорошего. Мы бы с тобой вместе... Ты знаешь, у тебя лицо вызывает доверие. Мы бы с тобой - по поездам пару поездочек и потом сиди все лето, загорай". Он говорил: "Деньги - это всё, потому что деньги - это жизнь". И действительно, чем еще мерить. Деньги - это жизнь для него. Может быть, для меня чуть-чуть иначе. Конечно, деньги - это не всё. Всё так нельзя мерить совершенно. Но он так мыслил, а он очень практический был человек. Говорит: "Деньги, Миша, это жизнь!"

М.: Я взял бумажку, чтобы не перепутать фамилию этого ученого, потому что меня поразило, что человек сделал. Его фамилия Олег Годумский, живет в городе Ульяновске. Он запатентовал такую штуку, благодаря которой все неподвижные предметы можно делать невидимыми. И он обещает, что скоро можно будет делать невидимыми и подвижные предметы. То есть он изобрел шапку-невидимку. Там написано, как он это делает, понять невозможно, но неважно.

Ж.: Он не инкассатор?

М.: Хороший вопрос.

Ж.: Я бы только вот людям этой профессии доверил такое открытие.

М.: Хотел я Вас спросить вот о чем. Есть огромное количество волшебных предметов: там, сапоги-скороходы, ковер-самолет, вот о каком-таком волшебном предмете Вы мечтали в юности и о каком мечтаете сейчас?

Ж.: Я не знаю, что можно сделать невидимым, но я был пару раз невидим. Перехожу к любви. Женщина, которую вы рассердили, она вас делает невидимым. Я такого не представлял. Я валялся на ее пути. Камнем сидел. Она огибала меня взглядом. Как она могла вот так не видеть меня в упор?! Вот это выражение "я вас в упор не вижу" я испытал на себе. Я бы не хотел быть невидимым в бытовой жизни, в Москве можно подохнуть через двадцать минут. Что такое наша видимость? Ой, сейчас хорошо скажу. Наша видимость - то, что нас видят. Ей богу, это наша безопасность. Это более безопасно, если видим мы. Мы ковыляем где-то через улицу, где-то вдруг внезапно появились - нас увидели. Я недавно посетил парфюмерный магазин на улице Горького, на 1-ой Тверской. Огромные стеклянные витрины, я со всего размаху ба-бах об это... Да на хрена мне эта невидимость! Да отметьте как-то, чтобы я видел что-то, как во время войны - хоть из бумажных полос сделайте, я должен видеть это. Я уже раз пятый шлепаюсь носом в это стекло. А сколько раз я видел где-то в переходах, в залах концертных, как люди - один, два, три - как мухи об стекло. Потом четвертый говорит: "А что там?" Я говорю: "Откуда я знаю? Стекло какое-то".

М.: Через несколько дней уже начнутся Олимпийские игры, они были придуманы для того, чтобы народ не воевал. В это время заканчивались войны. Потом Кубертен их возродил с той же целью, ничего не получилось и наоборот, во время Олимпийских игр были всякие страшные ужасные убийства. Как Вам кажется, а сегодня Олимпийские игры нужны или это просто наша привычка?

Ж.: Нет, обязательно, обязательно.

М.: Зачем?

Ж.: Вот - для того, чтобы заменить войну. Это, действительно, кто прибежал... Потом эти крики тыловиков. Ну, болельщики, будем их так называть - те, кто в тылу. Кто-то сражается, а те кричат, они тоже участвуют. Начальство, как всегда, квасит, пьет под это дело - и за победу, и от огорчения - за поражение. Так что всё, как на войне. Все время боление, бесконечно: "Наши! Наши!" Помните, при социализме это же был главный способ выразить превосходство социалистической системы. То на льду, то еще где-нибудь... Выехать вообще из этой страны можно было только на коньках. Гениальный случай - Тарасов, тренер. Фирсов мне рассказывал, Слава. Значит, мы знакомы очень давно. Вообще я знаком со спортсменами очень давно. В советское время я все время что-то читал перед ними. Даже был первый раз приглашен на соревнование лыжников в Оберсдорф. Выступил, мне казалось, что хорошо. Но на следующий день тренер ко мне подошел и говорит:

- Михаил, что-то не получилось у тебя...

Я говорю:

- А что?

- Да мы должны были взять золото в эстафете, а мы не взяли... Не взяли золото на десять тысяч. Женщины вообще не взяли ни черта - там, где мы твердо рассчитывали. Ты репертуар можешь поменять?

Я говорю:

- Да где я могу поменять?

Это документальная история!

Он говорит:

- Может, звук был плохой. Может, ты не то читал. Давай, потому что ты же знаешь - мне не простят и тебе не простят. Тебя взяли специально поднять дух команды.

Это был мой первый выезд за рубеж, Оберсдорф, Германия. На следующий день я уже там... Я уже и пел, и танцевал, и шутил, и анекдоты рассказывал... И совсем уже нес чепуху, чуть ли не матом - в общем, золото появилось у мужчин. Ну, правильно, как сейчас: попроще, попроще, попроще... И я уже там стоял сам орал на дистанции, подстегивал, потому что мне сказали, что больше никуда не возьмут и я буду отвечать... Я чуть ли не бежал рядом, говорю: "Давай, Федя! Умоляю, не подведи, старик! Не выпустят больше никуда!"

М.: Про Фирсова Вы что-то хотели рассказать...

Ж.: А, да, точно. Фирсов Слава мне тогда сказал... Это называется - следите вы, потому что мне трудно за моей мыслью собственной следить. Когда у них был тренером Тарасов, такой огромный мрачный тренер, они проигрывали чехам, первый период. Это была наша молодежная сборная. Тарасов один встал и запел гимн Советского Союза. Один стоял вот так, толстый пузатый человек. Перед ними, в раздевалке. Один. Сумасшедший, не сумасшедший. Оказалось - не сумасшедший. Такая ярость - "три-один" они выиграли. Ну, поэтому Олимпийские игры - это чисто заменяет войну. Действительно, нет жертв. Побежденный не убит. А просто зачехляет ракеточку и идет домой, в слезах, правда. Ну потом какое-то время снимается в рекламе, если он хорошенький и долго еще служит секс-символом, если он там теннисист очень красивый и вся публика умирает. Сейчас вообще, если говорить о спорте, женский спорт - поставщик огромного сексапильного удовольствия. То есть - есть полная возможность рассмотреть это всё не в покое, а в напряжении.

М.: У нас есть несколько видео-вопросов, я порошу дать первый видео-вопрос.

Вопрос: Здравствуйте, Михаил Михалыч! Меня зовут Андрей, я из Новосибирска. Каждое следующее поколение по законам прогресса умнее, чем предыдущее. Так почему же мы должны слушать своих родителей, обучающих нас жить?

Ж.: Так конечно он прав. Вообще не надо слушать никого. И меня не надо слушать. Это все совершенно справедливо. Зачем?

М.: Как Вы говорите, ну представляете, сейчас сидят дети и родители у экрана, и Вы говорите детям, что не надо слушать родителей.

Ж.: Да я же шучу. Надо же какую-то иронию понимать. Но ужас в том, что даже не знаю, живем ли мы сейчас лучше, чем тогда, когда жили Чехов и Толстой. Не знаю, не уверен. Поэтому я не скажу, что каждое последующее поколение лучше, чем предыдущее. Видите, вы меня уже вынудили говорить серьезно. А то, что он говорит, что не хочет слушать - не слушай, конечно. Беги вперед. Всё равно вернешься назад, я подожду.

М.: Вот теперь наступил тот момент, когда у зрителей в студии есть возможность задать вопрос Михал Михалычу...

Зритель: Как "дежурный" - ответственность чувствуете?

М.: За что?

Зритель: За слова, которые Вы говорите?

Ж.: Я отвечу. Вопрос прекрасный, вопрос очень правильный. Если я буду чувствовать ответственность за свои слова, я буду таким же гладким и обтекаемым, как наши политические деятели. Я перестану быть интересным. Перестану. Именно потому, что я не чувствую ответственности за слова, оттого, что я такой расхристанный, раскованный... Мое все-таки дело, братцы, в принципе, я не борец, я - соловей. А вы меня испугали!

Вопрос: Михаил Михайлович, у меня к Вам вопрос. Что для Вас здоровый образ жизни? Занимаетесь ли Вы йогой, фитнесом? Дело в том, что я видела Вашу фотографию, где Вы полуобнаженный, то ли в костюме Диониса, то ли Бахуса и мне очень понравилось. У Вас ноги такие мощные, сильные, красивые. Как удается форму физическую поддерживать?

Ж.: К сожалению, я не могу долго стоять так, втянув живот... Придется все равно вас разочаровать и расслабиться. А та фотография, что вы увидели - это просто меня как-то пригласили раздеться и давить виноград ногами. Я тогда впервые показал свои ноги и с тех пор я сочувствую женщинам, которым это приходится делать все время, потому что для них это визитная карточка. И вот "ногами вперед" - это и есть позиция женщины. А так, конечно, здоровый образ жизни, ну так иногда бывает всяко...

Вопрос: Михал Михалыч! Вот известно, что Вы являетесь Президентом клуба Одесситов. А где находится штаб-квартира этого клуба? В Одессе, в Москве, может быть, в Америке?

Ж.: Только что я был в Мурманске, где тоже есть их отделение. По всему миру разбросано. Просто была сама идея. В Одессе образовалось общество одесситов, одесская колония, которая называлась "Одеколон". В Москве называлась "Одеколон". Так как одесситы - это тонкий слой масла, намазанный на весь земной шар, поэтому всегда, когда вы встретите одессита, который на любом языке говорит с акцентом, вы встретите, вы всегда это поймете. Когда вы увидите человека, который с большой тоской смотрит вслед женщине, уже человека моего возраста, который смотрит и так мысленно говорит: "Ну, если бы она постояла со мной минут двадцать пять, она бы не шла мимо меня". Вот встречая этих людей по всему земному шару, мне пришла в голову такая идея - образовать клуб людей, Такой есть в Одессе Гарри Голубенко, тоже писатель, он придумал лозунг: "Одесситы всех стран - соединяйтесь!" Они хотят друг друга видеть, они хотят вспомнить Морвокзал, улицу Ласточкина, вспомнить Раздельную станцию, где Ленин был такого же роста всё советское время, как все, кто там бежал по перрону. И на него налетали, на бронзового Ленина. Маленький Ленин с ранцем стоял. Ранец - и он то ли в гимназию шел... Люди разбивали лбы, потому что он на перроне стоял. Мы все это вспоминаем. Вспоминаем, как пришел пароход, вот в такой мороз, двадцать градусов мороза в Одессе, я в порту работал. Пришел пароход, битум привез. Он шел через экватор, битум растаял, минус двадцать в Одессе - закостенел абсолютно. Начальник участка Медяченко, начальник порта, собрал всех, кого только можно с высшим образованием, мы стояли с утра, смотрели в трюм - чем его выколупать. Пароход огромный. Ну двадцать градусов, по прогнозу потом будет пятнадцать, ну будет ноль. Ничего с этим не сделать, его нужно опять на экватор отправлять. Ну просто, чтобы он там растаял. И то, как его оттуда вытащишь на экваторе. В общем, мы стояли, стояли... Вот это всё мы вспоминаем, как мы стояли... Вот это клуб Одесситов, который сейчас собирается, работает и там очень хорошо. Всё!

Зритель: Можно я не буду задавать Вам вопроса, я хочу поблагодарить Вас за то, что Вы делаете, для нас, здесь собравшихся и для страны в целом.

М.: Михал Михалыч, мне кажется, что после всего этого глупо продолжать. Я прощаюсь с нашими телезрителями, мы встретимся ровно через месяц.