Дежурный по стране, 11.01.2011

Разговор на Красной площади.

МАКСИМОВ. Михал Михалыч, я сейчас, когда ехал на передачу, я не понравился какому-то водителю, он открыл стекло и кинул в меня окурок. Ну что делать – это бытовое хамство, вот что дальше делать?

ЖВАНЕЦКИЙ. Бессилен, я не знаю что делать. Почему мы называем "бытовое"? Это нормальное хамство. Человек, который кинул окурок, он точно так же управляет самолётом, точно так же он делает всё. Он ездит так, он живёт так. Это озлобление на что-то другое, чёрт его знает.

МАКСИМОВ. То есть бороться невозможно, прощать надо и отходить? Это то, с чем мы сталкиваемся каждый день.

ЖВАНЕЦКИЙ. Я думаю, да. Я думаю, отходить, потому что после этого, если Вы не отойдёте, то Вы не отойдёте уже очень долго, всё время будет внутри Вас. Причём, Ваши собственные слова, не его.

МАКСИМОВ. А у Вас получается не обращать на это внимание?

ЖВАНЕЦКИЙ. Нет, не получается. Когда ты теряешь сознание, абсолютно теряешь сознание, то ты бросаешься, и твоё тело превращается просто в палку, тебе всё равно.

МАКСИМОВ. То есть переживаешь всё равно?

ЖВАНЕЦКИЙ. Да, тебе всё равно.

В студии.

М.: Добрый вечер! Иногда проходит месяц, и событий не соберёшь. А иногда проходит месяц, и событий столько и, прямо скажем, не все весёлые. Начнём мы с событий на Манежной площади. Понятно, что ни милиция, ни даже если она будет называться полицией, она не может ничего кардинально решить и сделать так, чтоб такие события больше не повторялись. Как кажется Вам, а что можно реально сделать, чтобы события подобные на Манежной площади, которые были в прошлом месяце, не повторились вообще, тем более не повторились в каком-то более страшном виде?

Ж.: Да. Мне кажется, что эта вражда, она не оттого, что люди разных национальностей, оттого, что люди разного содержания денег у каждого. Вот - а с чего это всё началось? Ведь человека отпустили не потому, что он из Дагестана, отпустили потому, что у него деньги. Вот эти деньги и раздражают. Если милиция может отпустить – и я понимаю людей, которых это раздражает, - если на их глазах что-то произошло с их товарищем и потом люди эти были отпущены, то вот это возникает из-за денег. Милиция очень остро следит, чтобы в Москве жили люди только с деньгами. Москва действительно для всех, но в основном для тех, у кого есть деньги. Милиция остро за этим следит. Думаю, что надо терпеть и уважать всех. Россия такая страна, где никакой народ не чувствует себя в безопасности, никакой. Ни коренные жители, ни люди более малых народностей. Тут самое главное ещё – как бы мы ни относились к власти существующей, но ещё хуже, если она окажется беспомощной. Ещё хуже, если это всё будет хаос. Как только начнётся – там уже нет виноватых. Там: он – меня, а я – его, он – моего брата, я – его брата. Как на войне, тут уже неважно, за кого ты сейчас мстишь, ну просто неважно, не имеет значения. Очень трудно договориться, чтоб любить человека из другой национальности, другого вероисповедания, родившегося в другом месте, с другими обычаями. Трудно любить его. Ты его должен сначала хотя бы узнать. Но терпеть и уважать можно. Значит, вот когда безденежные и денежные сблизятся, тогда можно будет говорить что-то о терпении. Всё-таки, смотрите, милиция занимается благородным делом: когда к ней попадает человек с деньгами, она эти деньги у него отнимает, попадает без денег кто-нибудь – она его пинком выбрасывает. То есть из милиции все выходят без денег, они практически уравниваются. И эту благородную роль нашей милиции я бы укреплял и поддерживал. Спасибо за внимание.

М.: Я скажу честно, что я не предполагал Вас спрашивать про Михаила Борисовича Ходорковского, потому что мы о нём уже говорили много раз. Но недавно выяснилось, что ему вынесли очередной приговор – 13,5 лет. И у меня такое ощущение, что после этого приговора все находятся в каком-то шоке, потому что мне показалось, что это было неожиданно для всех. Есть ли у Вас какой-то комментарий по этому поводу?

Ж.: Ну какой может быть комментарий? Вот я вспоминаю слова нашей власти, нашего государства, что "вор должен сидеть в тюрьме". Правильно. Всё-таки мне кажется, что ни один – воры должны сидеть в тюрьме. Один вор не может расплачиваться за всех и получать такое несоразмерное, бесконечное продление. Обнаружили ещё какие-то факты. Что ж вы из тюрьмы человека берёте и ещё досуживаете его? Вот это совершенно не укладывается в моей слабой голове. Я не понимаю. Я всё время говорю: суд должен быть, суд должен быть. Сейчас в аэропортах обстановка: судитесь, судитесь, судитесь. Значит, чтоб судиться, нужно верить в то, что суд правый, в то, что суд рассудит. Нам говорят, что мы так воспитаны, что мы не верим в правосудие. Мы воспитаны этим же судом так, что мы не верим в правосудие. Мы понимаем, как они судят, мы видим, как они судят. Ну, а я рад, с другой стороны, что по опросам популярности рейтинга Киркоров – второе место после Путина сейчас. Вам теперь ясно, каким методом добиваться такой популярности? Надо найти где-нибудь женщину, надо хотя бы с ней договориться, просто затолкать её куда-нибудь, побить её, потом долго на всех экранах плакать слезами, каяться… Какой простой метод! Поэтому я советую, ребята, держите себя в руках, не добивайтесь этих первых мест, потому что очень скверный этот путь. Спросим что-нибудь дальше, потому что… Может, что-нибудь повеселей?

М.: Вы не раз говорили, что у Вас есть три любимых города: Одесса, Петербург (Ленинград) и Москва. Я Вас хотел для начала спросить про Санкт-Петербург. Насколько мне известно, со времён Петра I на Петербург падал снег, это было всегда, но почему-то раньше всё как-то хорошо было, но последние два года мои знакомые, например, боятся ехать в Петербург, потому что там падают, как выражается Валентина Ивановна – «сосули падают с крыш». А что такое случилось за последние два года, что это стало городской проблемой?

Ж.: Слово мне нравится вот это. Это, конечно, сейчас приобрело огромную популярность это слово. Я сейчас был в Петербурге, я только что оттуда приехал – город украшен изумительно. Деревья подсвечены так: там падают такие капельки светящиеся на Невском проспекте. Потом – мосты все замечательно подсвечены, особняки на Каменном острове. Конечно, снег бы тоже надо подсветить всё, и не убирать его, не мучиться. На чём мы выиграли войну? Мы выиграли войну с немцами на конной тяге. Артиллерия вся была на конной тяге, на лошадях. Поэтому немцы буксовали. А лошади и люди наши вытаскивали. Потому что лошади не буксуют. Я бы советовал перевести Петербург тоже на конную тягу, как они были раньше. Я слышал, что губернатор Валентина Ивановна Матвиенко предлагала использовать бомжей для очистки города…

М.: И студентов.

Ж.: И студентов.

М.: Две категории граждан.

Ж.: Я вот себе представлял бы такую картину, когда Петербург, опять вечер, опять красавцы-бомжи в офицерских мундирах, в киверах. И появляется карета губернатора, где красавец-бомж кучер или двое их на облучке, сзади на запятках тоже два красавца. И офицеры-бомжи подают руку губернатору, она сходит, откидная ступенька... Барышни в мехах, в бриллиантах. Возобновить эти петербургские настоящие вечера и, я думаю, ЮНЕСКО выделит на это, на это выделит. А я должен сказать ещё: вчера-позавчера в Одинцовском районе сидел и писал при свечах – нету света ни черта, сижу при свечах – ничего. И женщины становятся намного лучше, они красивы, не видно вот этой лишней косметики – всё скрывает, - не нужны эти пластические операции. Чуть хуже освещение – и все мы… И наша жизнь сразу станет лучше. Оставить свет только где-нибудь в операционных и перестанем уже страдать от этого. А мы должны быть освещены хуже особенно в этой стране. Вот чуть хуже освещены – мы будем лучше выглядеть.

М.: Теперь перейдём к Москве. В Москве снег убирается, но значительно хуже, чем, например, в прошлом году. И у меня возникает вопрос: вот стали улицы хуже убираться, потому что районные начальники чуток игнорируют нового мэра? И вообще, как только пришёл новый мэр, мы поговорили про него и больше не говорим. И вот как вообще Вам кажется, что происходит в Москве нового и замечательного в связи с приходом мэра, в частности, по поводу уборок улиц и всего остального?

Ж.: Ну, внешне новый мэр выглядит неплохо. Что-то такое есть в его облике, то, что вызывает желание подчиниться время от времени. Значит, когда улицы убирают хуже, причины неясны, когда лучше – мы знаем всегда. Значит, кто-то должен проехать, что-то… Я помню, у Райкина было 70-летие в зале "Россия". Помню, меня пригласили, но не пустили, такое бывает. Почему? Снег был так почищен возле зала "Россия" – оказалось, ждут Леонида Ильича или кого-то ещё ждут туда. Мне стало ясно. Я с тех пор, когда вижу очень хорошо почищенный снег, я сразу понимаю, что мне лучше слинять куда-нибудь в сторону. Что касается нового мэра, то уборщики, по-моему, никак не связаны с населением, так же как население не связано с ними. Вот я знаю, что по приказу нового мэра были машины убраны с Тверской. Помните, по обочине… Действительно, какое-то время не было машин. Сейчас – опять. Единственное, что меня радует, что это, кажется, уже не те машины. Может, он имел ввиду убрать какие-то определённые машины, потому что тех машин нет. И самое главное: опять-таки с пресс-конференции премьера государства, скажем так, с народом. Его спросили: как на дороге? Он сказал: все должны быть равны. Очень печально сказал. Основная масса равна на дороге, они равны друг другу действительно. Не равны только те, кто едет. Те, кто стоят, все равны. Поэтому можно сказать, в основном на дороге все равны. Тут не так много едет в Москве машин. Автомобиль в Москве – это недвижимость, он, что тут говорить… Ввиду такого количества пробок и стояния (я вчера стоял 4,5 часа) я советую сейчас уже разносить горячую пищу, можно спиртные напитки – ничего не изменится. «Я, что значит, пьян в пробке, пьян за рулём? Ну, товарищ милиционер, конечно, выпил. Я сижу как дома, это недвижимость. Когда поедем? – откуда я знаю. А вы знаете, когда поедем? Никто не знает. Поэтому позвольте, и всё». В основном мотор включается, чтобы включить печку и радио. Значит, у кого мощный мотор – включает "Бизнес FM". Это сил триста нужно, чтоб слушать "Бизнес FM". Сил двести тянет на "Эхо Москвы". Так я думаю, я уже давно думал, не только сейчас. Сил 120-150 – "Серебряный дождь" (я уже все эти радио знаю наизусть). Более мелкие моторы на 90-100 сил – это где-то "Юмор FM", и 60-70 – это шантрапа шестидесятисильная, она, скорее всего, на "Маяке" сидит. И из машины, что самое главное, не встанешь и не уйдёшь, поэтому приходится сидеть, поэтому я предлагаю пить за рулём, если есть возможность, и пусть вместе с машиной эвакуируют. Какие ещё в нас могут быть вопросы?

М.: В этом месяце наши руководители общались со страной в разной форме, но я подумал, что может быть у Дежурного по стране есть какие-то вопросы к нашим руководителям, которые не были заданы ни руководителями федеральных каналов, ни людьми на улицах, ни по телефону. Вот у Вас есть такие вопросы к Медведеву или к Путину?

Ж.: Ну, я Вам скажу, вообще миллионы вопросов премьеру страны, миллионы вопросов… Мне, честно говоря, немножко уже… вам тоже, наверное, да? Уже тоже, я чувствую, чувствую. И ему уже тяжело вот это всё, опять отвечать на эти вопросы. Ну, миллионы вопросов, которые шли к премьеру, это как раньше говорили, свидетельствует об огромной политической активности наших людей – эти миллионы вопросов. Хотя, мне кажется, с другой стороны, это свидетельствует об очень тяжёлой жизни наших людей. С третьей стороны, это количество вопросов свидетельствует о том, что на местах (о чём власть всегда любит говорить: "на местах"), на местах невозможно никаких контактов, потому что, видимо, на местах боятся брать на себя такую ответственность – это же вертикаль, - как берёт на себя премьер-министр, отвечая на эти вопросы и обещая что-то. И давая какие-то деньги. И видно, кто распоряжается, и кто может ответить на этот вопрос. Я правильно говорю, да?

М.: Потрясающе.

Ж.: Боюсь, что я правильно говорю. Видно, людям, кто может ответить на этот вопрос, то есть дать квартиру, дать денег, сделать это. Ну, конечно, приходится трансляцию со стройки подводить к своей кровати. Это, конечно, сизифов труд, страшный труд, это, действительно, как раб на галерах. Поэтому у меня единственный вопрос: Владимир Владимирович, ну облегчите себе немножко жизнь, ну поручите кому-нибудь тоже что-нибудь, если Вы кому-нибудь доверяете. Если б они могли решить на местах, они бы не кричали наверх истошно. Наверх вообще человеку кричать очень неудобно, вниз – гораздо приятнее. Да, внизу, ты туда крикнешь, там, ты чувствуешь, какое-то шевеление есть. Вот туда надо кричать. А приходится людям кричать наверх. И поэтому я бы задал два вопроса. Первый вопрос, который, допустим, премьеру: почему? Всё. А президенту: когда? Вы знаете, как приятно с умными людьми сегодня встречаться. Вот, действительно, этого же достаточно. Ну, премьер занимается настоящим, президент, судя по всему – только будущим. И поэтому вот его хочется спросить: когда? А этого хочется спросить: почему? Следующий вопрос, если можно.

М.: ВЦИОМ провёл опрос. Они спросили, какого человека россияне видят как идеального начальника? Ответы были такие: 76% россиян предпочли мужчину старшего возраста. 40 % - старшего возраста, 56 % - с семьёй, то есть пожилой мужчина с семьёй.

Ж.: Пожилой мужчина с семьёй.

М.: По сути это то, что мы сейчас и имеем. И, собственно, эти люди построили то, что построили. В связи с этим у меня к Вам вопрос: а чем плоха в качестве начальника молодая незамужняя женщина? Может быть, если б их было больше, была бы жизнь лучше?

Ж.: Ну, была бы жизнь лучше, но незаметно очень. Вообще, в принципе, я насмотрелся: в этой стране пользу может принести не начальник, а хозяин. Либо начальник с полномочиями хозяина. Как маршал Жуков, как, допустим, Курчатов, как министр Поляков, который строил в Тольятти АВТОВАЗ. Вот – начальник с полномочиями хозяина, с полными полномочиями, приносит большую пользу. Он строит и уходит тогда, когда всё построено. Женщина на этом месте превращается в мужчину. Эти фигуры сразу: потеря юмора, запах изо рта, мат, крепкое рукопожатие, косолапость. Вот это же тётка такая, которая получается. Она, конечно, может переспать с подчинённым, она потом ему скажет такую фразу, от которой у него краска стыда долго не смывается. Я знаю, что я говорю. Она скажет ему: «Ну что, Коля, мы хорошо сегодня поработали ночью? Ты завтра чтобы был к восьми. Понял? Как штык! Слово "штык" тебе понятно? Вот как штык чтобы ты был. Ну, молодец. Иди». Значит, и вот Коля этот идёт на работу, куда она приходит как начальник, и он тоже приходит. Вот образуется такая женщина, совершенно, чисто наша, чисто наша, с нашим текстом, с нашим поведением, с нашим рукопожатием. Значит, поэтому женщин в нашем руководстве не бывает, они превращаются в мужчин. Спасибо за внимание.

М.: Один политический портал задал простой вопрос людям: представительницы какой нации самые красивые? Победили с невероятным отрывом бразильцы, на втором месте шведы, мы заняли почётное седьмое место. В связи с этим у меня к Вам вопрос, который я бы сформулировал строками поэта: так что же такое красота?

Ж.: Что такое красота?

М.: Чем мы хуже, собственно, бразильцев?

Ж.: Красота, мне кажется, это острое наслаждение, которое неожиданно ты получаешь, взглянув случайно. Вот случайно взглянув, ты получаешь неожиданное наслаждение. Не можешь понять, отчего. Жить с красотой… Коротко о себе. Жить с красотой тяжеловато – спрос очень велик на красоту. Отвернуться нельзя, отойти нельзя и сторожить нехорошо, неудобно охранять, всё время всматриваться и спрашивать: откуда? чего? где? как? Кроме того, красота от долгого лежания рядом пропадает. Пропадает. А для другого человека она сияет совершенно неожиданно. Поэтому всё-таки нельзя находиться долго рядом с красотой, надо уезжать, приезжать, уезжать, подъезжать. Это должно быть как в поезде – промелькнуть, - ахнул «какая красивая», и обязательно, чтобы увезли. Не надо этим пользоваться. Получается так, что красота – для всех, а человек – для тебя. Потому что ты на нём женился, значит, человек твой, а красота общая, поэтому муж может пользоваться по-настоящему только следами былой красоты. Вот это для его употребления, вот тут он уже хозяин, когда ему остаются следы той красоты, это для его личного употребления. Ему остаётся только вступать на минное поле и долго говорить: «А что? А вот этот, который за тобой ухаживал, он что, просто так пропал или всё-таки вы где-нибудь встречались?» А когда ещё подходят, говорят: «Какая красивая жена у вас», - просто становишься идиотом: ты уже давно этого не ощущаешь, а он, оказывается, ещё ощущает. И поэтому хочется тебе сцепиться с ним, чтоб обязательно поспорить. А о чём спорить? – он же прав: красивая действительно. Поэтому то, Андрей, что Вы назвали, конечно, эти бразильские женщины, кубинские женщины, конечно, они действительно: у них такие бёдра, особенно у кубинских женщин. Причём, на них как-то ловко всё сидит. Вот невзирая на то, что… Вы заметили, что старые негритянки, старые еврейки и старые кубинки – одинаковы? Они вот все такие крикливые и абсолютно одинаковые. И вот у кубинок как-то всё получается (так мне кажется, с экрана) более упругое там, мне кажется, глядя на экран (упругость глазами очень трудно определить), разве только укусив. Особенно в молодом возрасте они совершенно прелестны. Ну, в молодом возрасте все прелестны, боже мой, там настолько всё хорошо, что… Ну нога не та, господи, что они, ноги, мешают тебе, лицо не то, и лицо тебе не мешает – ничего тебе не мешает. Потом тебе мешает всё. Поэтому красота… Вот когда достаются следы былой красоты, это уже спокойно, это уже нормально, со следами можно долго жить, там ещё можно открыть ум и доброту. Всё! Меня тут одна поклонница поцеловала в ухо, поцеловала! – контужен до сих пор. Я серьёзно говорю, вот левая сторона поэтому, Андрей…

М.: Я буду говорить громче.

Ж.: Громче говорите. Ну, я не могу против любви народных масс.

М.: Мы привычно говорим: Новый год, новогодние праздники, новый год, хотя каждый следующий год по сути, он как бы не очень новый, он, в общем, по сути такой, какой и был. В связи с этим я хочу Вас спросить: вот Вам бы лично что бы хотелось, чтоб в новом году было действительно новое, а что бы, может быть, осталось в старом?

Ж.: Я бы, конечно, хотел, чтобы в новом году люди, у которых плохо с деньгами, которые мало зарабатывают, чтобы отношения между национальностями исправились, чтобы эти люди в новом году стали немножко больше получать или больше, намного больше получать, чтобы эти проблемы, которые решаются с помощью денег, чтобы они с помощью денег могли их решать. Я ещё хотел сказать о ситуации в аэропортах, я сейчас насмотрелся. Прекрасные здания – Домодедовский аэропорт или Шереметьевский – прекрасный. Но всё, что подводится – всё старое. Дороги старые, линии электропередач старые, водопровод старый, канализация старая – всё, что подводится к этому прекрасному новому – ну это же надо же, чтобы кто-то об этом думал – всё старое. Поэтому оно выбивает, вышибает, прорывает, теряется, обесточивается. И я опять смотрю по телевизору заседание правительства, и опять руководство говорит: «Почему не сообщили людям?». Как ты сообщишь, что аэропорт обесточен, не приезжайте? Кому ты сообщишь, как? Это по телевидению надо, чтобы все узнали. Всё! После такого сообщения, я уверен, не будет работать ни телевизионный начальник, ни аэропортовский начальник. Они боятся страшно, даже не то слово "боятся", у меня другое слово для них есть, они боятся такое сообщение сделать. Значит, вот они боялись, их за это наказали, если б они сообщили, их бы за это наказали, и оттого, что они не сообщили, их за это наказали. То есть угадывать надо, мамаша, маманя, надо угадывать! Очень тяжёлая работа. Что ещё надо сказать?

М.: У меня больше нет к Вам вопросов. У меня есть просьба, я думаю, поддержанная залом, прочитать Ваши новые произведения.

Ж.: Я сегодня не буду читать новые, буду читать то, что хочу. Можно?

* * *

КОНСТИТУЦИЯ

"Самое острое, что я слышал, это чтение нашей Конституции по радио. Страшно будоражит…"

* * *

Спасибо, я закончил. Спасибо, ребятки.

* * *

АВТОПОРТРЕТ-60

"Талантом, а не трудом добился следующих прав: первое, не вставать утром с целью наживы…"

* * *

Всё! Я закончил.

М.: Теперь мы переходим к той части нашей программы, где вопросы задают зрители. И начинаем мы с видео-вопросов. Пожалуйста, первый видео-вопрос.

Зрительница: Здравствуйте, Михал Михалыч! С Новым годом Вас! Меня зовут Элиза. Я из солнечного Кыргызстана. Скажите, кто наряжает ёлку у Вас дома? Есть ли на ней Ваши любимые игрушки с детства? И какая у ёлки верхушка: пирамидка, ангелочек, а может быть, звёздочка?

Ж.: Радостное существо из солнечного Кыргызстана, вся в снегу. Что я помню? Ну, жена наряжает там. У меня уже сыну пятнадцать лет. И жена, все нормальные и кот очень красивый, который всё время сидит под ёлкой и всё время чего-то ждёт он. Я к нему всё время обращаюсь по-английски, говорю: «Сэр, вы куда?» Он говорит: «Откройте наружную дверь». Я открываю наружную дверь. Он говорит: «Это что?» Я говорю: «Сэр, у них опять зима, - он англичанин, я говорю, - у них опять зима, это Россия, сэр. Здесь, в России, специальная обувь нужна. Нельзя ж вашими лапками с нежными подушечками по снегу в этот мороз. Пожалуйста, сэр, полежите дома, вы создаёте такой уют». Вот он когда лежит, так уютно, так приятно, просто как будто чья-то душа лежит. Извините, пожалуйста, что я так.

М.: Теперь второй вопрос.

Зритель: Здравствуйте, Михал Михалыч, с наступившим вас 2011 годом! Меня зовут Константин. Я являюсь студентом Московского авиационного института. Как Вы думаете, почему новогодние праздники длятся всего лишь десять дней, а не двадцать пять?

Ж.: Сам не понимаю.

М.: Теперь я обращаюсь к аудитории. Кто хочет задать вопрос? Микрофон только возьмите.

Зритель: Добрый вечер, да. Вот собираемся в тёплые края на каникулы в Египет. Вот хотелось бы услышать совет: как бороться с появлением там таких зубастых хищников типа акул?

М.: Жванецкий знает всё.

Зритель: Да, я тоже так думаю.

Ж.: Надо их отвлекать от себя.

Зритель: Поручим красивому, прекрасному.

Ж.: Надо появляться с кем-то довольно аппетитным, толстеньким и плавать неподалёку. Я думаю, она не дура, она…

М.: Ещё, пожалуйста.

Зритель: Скажите, пожалуйста, на Ваш взгляд, по настоящему весёлый человек, как он выглядит, как себя ведёт?

Ж.: Вы сидели сегодня полтора часа, вы что, ещё не убедились?

М.: Вообще, по идее, на этом месте Михал Михалыч должен был обратиться к аудитории, поздравить людей с Новым годом, но Вы уже в этой передаче, во многих других передачах, Вы так интересно рассказываете про котов и про животных, что мне кажется, будет правильным, если в кои веки Вы поздравите не людей, а домашних наших питомцев.

Ж.: Если Вы думаете, что я у животных так же популярен… Вот Вы слышите, вот что значит трудовые, настоящие. Я хочу их поздравить вот с чем. Вот были мы с женой на базаре, мясо мы хотели… на рынке в Одинцово, хотели купить мясо там. И продавщицы закричали: «Рубщика сейчас позовём - Коля, Коля!» Раскрылась дверь мясной этой рубщины и явилось трое: Коля, пёс и кот. Все в мясе, в кусках этих, все трое, всё. Ну ему сказали: «Ну, давай отбивные, вот артист пришёл». Все трое сказали: «Хорошо», - повернулись и ушли. И мне очень нравятся вот эти озабоченные рабочие псы. То вдруг видишь: выходит машинист из паровоза, спускается из кабины, и с ним тоже такой же чёрный, грязный пёс, тоже занят, тоже в угле, тоже работает, он всё время помогает кому-то. Я очень их люблю просто потому, что сейчас это такая душа, душа есть в этих существах, и они, кстати, совершенно непохожи друг на друга. И очень уважаю, конечно, котов. Это – его величество, это чувство собственного достоинства, о котором я сказал. Как тут какая-то тётка сказала: «Собака подбегает к холодильнику, научилась собака открывать холодильник, и тут же появляется кот. Они вдвоём залезают. Потом собака закрывает холодильник». А я спрашиваю: «А кот?» Она говорит: «Это ниже его достоинства». Я хочу поздравить их всех с Новым годом, пожелать, чтоб им у нас жилось прекрасно, потому что мы готовы пожертвовать чем-то своим ради него, потому что вот это существо, которое лежит и спит, создаёт такой покой, такой уют. И ты понимаешь: вот настоящая жизнь, вот это – жизнь, он так проводит, ничего нигде никому не должен, спокойно всё. «Дайте поесть». Обязаны дать. Он понимает, что обязаны. Мы даём. Просто показывает лапой на миску кот: почему не дали, здесь уже пусто. Я сейчас ему сказал, что на Новый год подарим мышку такую специально обученную, которая будет танцевать, петь (он же у нас кастрированный, поэтому, в общем-то, он ест только такую продукцию), поэтому она будет танцевать, петь, играть на лютне, и родители за ней придут только утром. Так что я их поздравляю. Всё, наверное.

М.: Мне остаётся только присоединиться к тому, что сказал Михал Михалыч, я ещё хочу всё-таки поздравить собак, потому что собаки всегда при деле - они делают нас лучше. Такое дело, с которым не справляется, как правило, правительство, а собаки, тем не менее, с ним справляются.

Спасибо всем, кто был в студии. Спасибо всем, кто нас смотрел по телевизору. Я надеюсь, что мы встретимся с вами теперь в феврале 2011 года. Всего доброго. До свидания. Пока.

Разговор на Красной площади.

МАКСИМОВ. Михал Михалыч, Вы когда-то дали, я не знаю, помните ли Вы это, Вы дали замечательный рецепт, как хорошо отдохнуть. Вы сказали, чтобы хорошо отдохнуть, не надо строить планы. А это относится к новому году? Вот сейчас начало года, все строят планы на год. Надо строить планы на год?

ЖВАНЕЦКИЙ. Да. Вообще, Вы знаете, меня очень легко переубедить, стоит только привести толковый довод, и меня можно переубедить сразу.

МАКСИМОВ. А Вы строите планы?

ЖВАНЕЦКИЙ. Да, я строю планы. Вот я сейчас освободил себе январь от концертов, я хочу собрать ещё один том моих миниатюр, рассказов – вот это мои планы будут – для себя или для других, это уже всё равно.

МАКСИМОВ. У Вас это получится, я уверен. А вот когда не получается что-то, как реагировать?

ЖВАНЕЦКИЙ. Замещаешь его другим. Это относится к женщинам, это относится к книгам, это относится к произведениям. Не получается – отставляешь в сторону, начинаешь другое. И потом возвращаешься к нему через какое-то время, и ты видишь, где ты споткнулся.